Лишь когда над верхушками деревьев сгустились фиолетовые сумекри, Аминадав поднял к небу опухшее от слез, пота и пыли лицо и горячо поблагодарил Господа за то, что Он дал ему закончить хотя бы одно трудное дело.
Место для погребения было готово, и тогда Аминадав вошел в дом своего младшего брата, где стояла знакомая утварь, столы и лавки, и многие другие знакомые вещи, почему-то пережившие своих несчастных хозяев, а в отдельной комнатке хранились тюки разноцветных тканей, мотки веревок, пряжи и нитей. Все лежало нетронутым, на своих местах - никто и не думал собирать все эти вещи в дорогу.
Аминадав выбрал два больших куска самой нарядной ткани, какую только смог отыскать, подоткнул её края под ставшими неузнаваемыми тела Абихаила и Анны, и по очереди, мысленно понукая себя и укоряя за немощь, поволок их к яме. Здесь он заботливо обернул несчастных пеленами, уложил вместе, словно в одну постель, засыпал землей, и для верности заложил могилу камнями. Только потом Аминадав позволил себе лечь под дерево и перевести дух. Лучше всего было бы умереть этой же ночью, хотя бы наполовину арывшись в прохладную землю. Но сначала придется постараться и выкопать ещё одну яму...
Наверное, никто, даже родной брат Иаир, не узнал бы сейчас в этом грязном, трясущемся от усталости старике, величавого Аминадава с его белоснежной раздвоенной бородой.
"На мне грех, великий из грехов, - думал Аминадав, безжизненно раскинувшись под деревом. - И на мне, и на Иаире, за то, что мы не отпутили нашего младшего брата к святой земле, устрашились опасностей. Всю жизнь я боялся за здоровье Абихаила, - а где оно теперь, это здоровье? Сегодня я своими руками закопал брата в землю, нет мне отныне затишья, и никогда не будет мне больше покоя. Где моя цель, чтобы длить жизнь? Нет её у меня больше, одна только смута."
Аминадав смотрел на темные, слегка качающиеся верхушки деревьев, на звезды, которые примостились на ветках как плоды невидимого сада, и думал, что, должно быть, по тому саду уже ходят, взявшись за руки, Абихаил и Анна, и скоро он тоже отыщет их в небесных кущах, и как раз в те дни, когда иудеи на всей земле отмечают праздник кущ...
Но вдруг Аминадав отчетливо услышал слабый писк, как будто где-то рядом пищала мышь или мяукал котенок.
"Вот чудно, что какая-то маленькая зверюга сохранилась от заразы, которая поразила сильнейших, - невольно умилился Аминадав. - Вокруг все мертво, а какая-то животина пищит от голода и хочет жить даже среди смерти. Это ли не настоящее чудо, которое показывает мне перед концом всмогущий Господь? Я должен увидеть его своими глазами. Чудно, поистине чудно вес это..."
