Его прозвище - Вугеянин, то есть, Хвастун, появилось ещё в детские годы, когда он подробно расписыпал сражения, в которых ни при каких обстоятельствах не мог участвовать и прелести девиц, которыми он никак не мог наслаждаться по малости лет.
Но теперь все знали, что у Амана Вугеянина был самый большой гарем во всех Сузах, хотя женскому дому везиря было положено быть вторым по величине и роскоши после царского, и приписывали это лишь молодости царя Артаксеркса и его независтливому нраву. Ко всему прочему, Артаксеркс самолично издал указ, чтобы все дворцовые слуги и стражники падали ниц перед Аманом и точно также прятали перед ним в землю свои лица, как будто бы увидели перед собой царя, и царское слово для всех было законом.
Аман Вугеянин ещё раз весело осмотрел всех сдящих за столом с таким видом, словно хотел сказать: эй, зачем тогда вообще пить вино, если не веселиться? А что за веселье без женщин или хотя бы без рассказов о прелесях юных жен? И раз уж сюда почему-то нельзя позвать молоденьких танцовщиц с голыми пупками и розовыми пятками, то пусть они попляшут, раскачивая бедрами хотя бы на кончиках языка - эй-эй-эй!
И тогда Аман, причмокивая мокрыми губами и подмигивая то одним, то другим глазом, начал говорить.
"... С моими женами я часто бываю пьяным и без вина..." - громко похвастался Аман Вугеянин.
"...А с самыми юными наложницами невидимый виночерпий словно бы потчует меня особым, багряным вином, которое по вкусу не сравнится ни с каким другим..."
Артаксеркс уже всем телом развернулся в сторону Амана и принялся слушать его с возрастающим вниманием. По мутному взору было заметно, что царь чересчур много выпил уже сегодня вина, а на скулах его и на шее вдруг ярко проступили красные пятна.
"...Уста их - как рассыпчатый сахар, да, вах-вах, как сахар, мед и кунжутная халва..." - продолжал, закатив к потолку глаза, Аман Вугеянин.
"...Новую жену привезли мне три дня назад из Хорезма. Она похожа на красный тюльпан, на бутон красного тюльпана, который вот-вот должен раскрыться на рассвете от первых лучей солнца. Вот уже три ночи подряд только эту жену призываю я к себе. У неё такой гладкий живот и такой гибкий стан, что я зову её живым кипарисом".
"...Но и про красавицу из Бактрии я тоже не забываю, да и как забудешь её пушок над алым ртом, что прикрывает сладкий источник? Из этого источника черпаю я поцелуи и силы, которых хватает до самого утра..."
"...А видели бы вы только одну мою царевну с раскосыми и пьяными от страсти очами! Я люблю, когда она не прибирает своих пышных кос, потому что растрепанные и они ещё больше неотразимы, и чувствую себя рыбой, запутавшейся в сетях..."
