— Кеша, а что с учебой? — заговорила мама.
— Мам, да нафиг она нужна? Ну сколько я потом буду получать? Мне уже платят больше! Да и престиж, корочки там, льготы. Я лучше в ФСБ работать буду!
— Неизвестно еще, как жизнь повернется, — рассудила мама. — Это ты сейчас хорошо устроился. А ну как перестанешь быть нужным? Выпнут на улицу, чего делать будешь, супермен недоделанный? А вот с дипломом — всегда можно устроиться!
Я даже рукой отмахнулся от ее натиска:
— Мам! Да сделаю я себе этот диплом! При желании сделать можно — были бы деньги. Сошлюсь, если что, на служебные нужды.
— А удостоверение тебе уже выдали? — хитро спросила сестренка.
Вот скотина! Ишь, улыбается злорадно, будто не замечает спрятанного от родителей кулака.
— Пока нет, — с сожалением признался я. — У меня сейчас испытательный срок идет. Закончится — вот тогда…
Помолчали.
— Обратно-то тебе — когда? — спросил отец.
— К двенадцати ноль-ноль — чтоб был как штык!
— Ясно, — отец взглянул на часы. — Ну, время еще есть.
— Когда теперь придешь? — быстро спросила мама.
— Не знаю точно. Вроде будут чаще отпускать. На неделе загляну, наверное.
— Договорились, — мама поднялась со своего места. — Пошли, чаю хоть попьешь, диетчик!
— Мам, я же говорил: нельзя мне!
— Чем тебя там пичкают, что даже чай попить нельзя?!! - «взорвалась» мать. — Посмотри на себя: кожа да кости! Совсем не ешь, поди!
— Ем! — я старался выглядеть раздраженным. — Просто все, что мне дают, очень сбалансировано. Если съесть что-то еще — баланс нарушится.
— От чая тебе ничего не будет! — настаивала мама.
— Вера, хватит! — неожиданно вступился за меня батя. — Говорит, нельзя — значит, нельзя. Мне чай принеси, если хочешь. Мы с ним тут поговорим…
— Не надейся. Ты — мой, — с нескрываемым злорадством заявил Фаргел, прежде чем вонзить клыки в мое незащищенное горло.
Из постепенно темноты, заполняющей мир, шагнули несколько фигур. Источая ненависть, склонились надо мной. Оскалились — и со вспышкой ярости в заполненных тьмой глазах погрузили клыки в мое податливое тело.
Заорав нечто невразумительное, я проснулся. Какое-то время бессмысленно таращился в затянутое серым покрывалом небо. Затем поднял дрожащую руку. Начал себя ощупывать.
Нет, все вроде цело. Но тело болит так, словно его и правда рвали клыками, пока я валялся в забытьи.
Поднявшись, я принялся ходить взад-вперед, вминая хрустящий под ногами снег. Попробуем разобраться. Думать — дело, конечно, трудное, но пользу приносит.
