Возвышенная мысль отца Василия пульсировала где-то наверху, на втором этаже. Двигаясь на ее свечение, я прошел мимо медицинского поста, где, склонив голову на руки, дремала санитарка. Чуть задержавшись у закрытых дверей, еще раз определил направление — и вошел в палату.
Разбуженная посторонним звуком, позади вскинула голову женщина в белом халате, но, тут же взятая мной под контроль, решила, что ей послышалось.
В отличие от сестры милосердия, отца Василия не нужно было «тушить». Взглянув на меня, он коротко кивнул и снова перевел взгляд на бледное лицо пациентки. Я тоже взглянул, отметил его руку на лбу Нади. Может быть, благодаря его поддержке, Надя дышала так спокойно…
Интересно, как его вообще не выгнали из палаты? Может, сан подействовал?
Поскольку свободного места возле сестренки не было, я тихонько присел на кровать.
— Ей сделали вливание крови, — одними губами прошептал отец Василий.
Я коротко кивнул
— Это моя сестра.
Теперь кивнул он. По-моему, ничуть не удивившись.
Дверь в палату открылись, впустив в помещение сноп яркого в полумраке света. Вошла медсестра с огромным штативом в руке. С капельницей, если быть точным. И, что интересно, направилась аккурат в мою сторону.
Пришлось встать, уступить место. Сам себе поражаясь, я с легкостью манипулировал сознанием санитарки. Она меня просто не замечала.
Введя иглу в вену пациентки, женщина повернулась к священнику:
— Она в безопасности. Пожалуйста, уходите. Завтра придете.
— Да-да, конечно, — скосив глаза в мою сторону, проговорил отец Василий и поднялся.
Проходя мимо меня, услышал тихое «спасибо», молча кивнул и так же молча удалился. Бог ему в помощь! Пора, наконец, человеку заняться и своими делами.
А вот я — не торопился: на часах — только половина десятого. Дождавшись ухода санитарки, я подвинул стул так, чтобы сесть как можно ближе к Надиному лицу.
Любовь — страна, в которой каждый находит то, что ищет. Совсем недавно я хотел от Судьбы одного: чтобы она жила — и потому сейчас был счастлив. А парой недель раньше был счастлив от того, что ненавистного урока не будет. Мало человеку нужно для счастья. И как много ему хочется, если он и так обладает многим! Почему? Наверное, дурной еще.
Лично я считаю, что вылечился от этой опасной болезни, от жажды всего — и побольше. Правда, если б я умел летать… Ну, почти вылечился. Ладно, будем считать, что я такой же, как все. В самом деле, зачем отделяться от коллектива?
