Дожидаться девиц здесь бесполезно, если две пары в одной квартире собрались, да еще и праздновать что-то начнут, до темноты стоять придется! Пожалуй, стоит зайти к ним и напомнить, насколько он оказался полезен. Сейчас пускай празднуют, а он заскочит позже… Может, они под хорошее настроение больше отстегнут!
Для себя Петрович решил: вот допьет запасы и пойдет к ним! Не мучая себя дальнейшими размышлениями, он продолжил наблюдение за абсолютно не меняющимся пейзажем двора.
Он не уловил момент, когда ситуация изменилась. Не потому, что был пьян: для закаленного годами потребления всего, что горит, организма Петровича такое количество алкоголя относилось к категории «чуток попробовал». Просто никто бы не заметил – слишком большая скорость исполнения…
Кто-то, неслышно подкравшийся сзади, вырвал из руки Петровича бутылку и разбил об его же голову. Петрович даже крикнуть не успел, последним, что зафиксировалось в его памяти, стал звон разбивающегося стекла, а падение уже осталось за гранью беспамятства.
Очнулся Петрович с внушительной головной болью – как с мощного похмелья. Но до наступления похмелья хоть весело бывает, а тут – сплошное расстройство! Башка гудит, в горле засел привкус тошноты, нос забит засохшей кровью. Избили, гады…
И… связали?! Петрович думал, что ошибся, но попытка пошевелиться показала: он привязан к чему-то. Скорее всего, к стулу.
– О, смотри, задергался! – хохотнул неподалеку низкий мужской голос. – Я же тебе говорил, алкаши эти живучие!
Петрович не без труда открыл глаза – веки сильно опухли. Поначалу резкий свет ослепил, но постепенно мужчина привык, понял, что свет не очень-то и резкий на самом деле. Это просто ему плохо…
А стало еще хуже, когда он наконец рассмотрел, куда попал. Комната большая, с высокими потолками, причем размер помещения подчеркивается еще и тем, что оно пустое – из мебели только деревянный стол и стул, к которому он сам привязан. А стена, стена-то какая! Вся рисунками заклеена, а на рисунках – цифры.
Эти цифры и разглядывали сейчас двое мужчин в черном. Петрович узнал их без труда: те самые, которых он должен был высматривать. Значит, он в той квартире, тридцать восьмой… Наличие вокзала за окном подтвердило его догадку.
А вот девиц не видно, как и праздничных украшений. Петрович академическим умом не отличался, в школе только четыре класса отучился, но и этого хватило, чтобы сообразить: втянули его девки в темную историю.
– Отпустите меня, – прохрипел Петрович. Язык ворочался с трудом, от необходимости говорить тошнота усиливалась.
