Годами сохраняли твердость духа
нилоты — фаталисты в новом стиле,
рожденные пустынностью пространств,
волшбою мнимо неизменных звезд,
стремлением разгадывать загадки.
Крушенье в их расчеты включено
как постоянная величина.
Однако на шестом году полета
у бездны страха стынут и пилоты.
Я уловил неуловимое, поскольку
читаю человеческие лица:
тоска, фосфоресцируя, струится
из глаз, пытающих пространство.
Тоска ясней у женщины-пилота.
Она сидит нередко перед Мимой,
застыв. Ее прекрасные глаза
меняются, загадочно сияют,
соприкоснувшись с непостижным.
Пылают в них огни тоски,
голодный этот пламень ищет пищи,
чтоб поддержать тепло и свет души.
Она сказала года три назад:
— Гораздо лучше будет, если мы
бестрепетно осушим чашу смерти
за трапезой прощальной и исчезнем.
Часть экипажа согласилась. Но ведь мы
в ответе за наивных эмигрантов,
за пассажиров, так и не понявших,
что происходит с нашим кораблем.
Ответственность на нас легла навечно.
