— Виноват, панове, — растерянно развел руками Ковальский.
— Ерунда! — Пржесмицкий расстегнул плащ, под которым Ковальский не без зависти рассмотрел добротный темно-синий пиджак и явно заграничный галстук изящной расцветки. — К делу, пан капитан. Вы получили распоряжение оказывать нам содействие?
— Так точно, пан майор!
— У какого пирса стоит сухогруз «Камчатка»?
— Э-э… — Ковальский взглянул на разлинованную кальку, прикрепленную кнопками к стене. — У шестнадцатого.
— Отбытие?
— Через полтора часа.
— Вам передавали, что нам нужно провести досмотр судна?
— Так точно. Но…
— Что?
— Порт приписки — Ленинград, — осторожно пояснил Ковальский. — Это советский сухогруз.
— Знаю, что не американский, — отрезал майор. — Вы предупредили капитана?
— Предупредил.
— У вас есть список экипажа, пан капитан? — спросил Вшола.
— Э-э… — замялся Ковальский.
— Почему нет? — сдвинул белесые брови Пржесмицкий.
— Видите ли… — начал было капитан, но Пржесмицкий махнул рукой:
— Ладно. Потом разберемся. Проводите нас до пирса.
— Мои люди вам не нужны, панове?
— Нет! — Пржесмицкий поднялся. — Дело тонкое, обойдемся без лишних глаз. У трапа останетесь только вы, капитан. Ясно?
— Так точно, пан майор.
— Вперед!
Спустившись, все трое сели в «татру». Словно застоявшись, мощная машина взревела и рванула с места.
Шестнадцатый пирс находился километрах в пяти от таможни. Когда машина подъехала к грязно-белому борту сухогруза, на причале не было ни души. Зимняя ночь, пронизанная мелкими снежинками, роившимися в свете двух фонарей, заволокла пирс угрюмой тьмой. Истошно кричали чайки, метавшиеся над водой, подернутой тонкой нефтяной пленкой.
Ковальский, сидевший вместе с Вшолой на заднем сиденье «татры», кашлянул.
— Приехали.
— Ну и хорошо, — отозвался Пржесмицкий. В тот же момент Вшола резким тычком буквально погрузил локоть правой руки в левый бок Ковальского. Капитан коротко вскрикнул, закатил глаза и завалился к стеклу.
Вшола взял обмякшее тело Ковальского за плечи, аккуратно прислонил его к сиденью и надвинул ему на глаза форменную фуражку с польским орлом и «крабом». Впечатление было такое, словно начальник смены, устав от служебной суеты, прикорнул на часок, разморившись, в теплом салоне автомобиля.
Пржесмицкий вытащил из плечевой кобуры черный магнум, навинтил на ствол сделанный из гофрированного железа глушитель, коротко передернул затвор и водворил оружие на место.
— Как он? — не оборачиваясь, спросил Пржесмицкий.
— В порядке, — ответил Вшола, заканчивая ту же операцию со своим пистолетом.
