Следующим на очереди был Миша Леваев с финансовым отчетом, но беседу с ним пришлось отменить. Пред моими очами предстал Кац, гордый и радостный, и показал газеты «Голос Юга», на первой странице которой был изображён человек, очень похожего на Каца. Ян Борисович просил перевести на русский язык то, что о нем пишут. Из статьи под заголовком «Разыскивается» явствовало, что у Каца действительно есть повод для гордости. «Голос Юга» сообщал, что в Офакимской психбольнице произошел беспредельный случай «надругательства над телом покойного» и в настоящее время полиция разыскивает злоумышленника. Словесный портрет прилагался. Дан Зильберт любезно соглашался сопроводить Каца до Хайфы, где тот погостит у сына Дана — Моше Зильберта. Я же попытался ненавязчиво выяснить подробности героического поступка Яна Борисовича.
Работники отделения судебно-психиатрической экспертизы поведали мне душераздирающую историю. Три дня назад Кац приехал в отделение, ведомый желанием после окончания смены забрать Пятоева и поехать вместе с ним в Ливна. За полчаса до окончания вечерней смены позвонили девочки из старческого отделения и сообщили, что у них умерла больная, и её тело нужно доставить в холодильник, а делать это в темноте им жутковато. Просьба девушек была полна кокетства, и Игорь Александрович Пятоев галантно согласился им помочь. От нечего делать за ним увязался Ян Борисович Кац.
Тело бабушки, завернутое в простыню, уже лежало на специальной каталке, будучи готовым к переезду в холодильник. Худая марокканка в прозрачном как бокал халате с большим чувством что-то долго рассказывала Пятоеву на иврите. Из её страстной речи и плавных жестов он понял, что холодильник находится в здании, где нет отделений для больных. С поджидавшим его на выходе из отделения Кацем они выкатили каталку в больничный двор и остановились, вопросительно уставившись друг на друга. Ещё раз подтвердилось, что язык пророков Пятоев почти не понимал.
— Ерунда, — сказал Кац на правах ветерана психиатрии. Он знал на иврите на несколько слов больше, чем Пятоев. — Я знаю, где находится здание без отделений, а там спросим у туземцев.
При входе в искомое здание оказались ступеньки. Кац бодро шел впереди, не обращая внимания на крики: «Пробитое тело наземь сползло!».
Когда Ян Борисович понял, что это не метафора, было уже поздно. Покойница лежала в пышной тропической зелени клумбы возле лестницы, кокетливо высунув синюю ногу из-под простыни. Воровато озираясь, они быстро вернули тело на похоронную колесницу.
