Девушки для диктатуры сионизма - Михаил Леонидович Маковецкий

Шурша шинами по асфальту, серебристая «Таврия» стремительно продвигалась по направлению к Кремлю. Когда машина переезжала через мост, Пятоев в который раз рассеянно бросил взгляд на живописные руины недостроенного еще в прошлую эпоху Дворца пионеров и школьников.

— Нельзя в таком деле связываться с Штурмбанфюрером, — думал он, невольно вжавшись в сидение многострадального и ущербного от рождения автомобиля. — Мы опять опаздываем. Естественно, в Кремле это вызовет раздражение.

— Да брось ты, Игорь, — ободрил его Штурмбанфюрер, — «Ледовое побоище» никуда от тебя не денется.

Пятоев тяжело вздохнул. Штурмбанфюрер как всегда был прав. «Ледовое побоище» никуда не девалось от бывшего майора псковской воздушно-десантной дивизии уже второй месяц. Игорь прикрыл глаза. Прошло только три месяца после его увольнения из рядов вооруженных сил. Двадцать пять лет практически беспорочной службы. Несколько горячих до кипения точек и только один суд офицерской чести. Достойная военная карьера, которую венчает скромная до неприличия пенсия. Большое человеческое спасибо за отдельную двухкомнатную квартиру. У других и такого нет. Но ронять скупую мужскую слезу никто не собирается. Гражданка не служба, но притремся, научимся и станем на ноги. Не дурней кого-то.

Сняв с себя военную форму, Игорь Александрович Пятоев, майор в отставке, не минуту не раздумывая, пришел к своему соседу и хорошему знакомому, известному всему Пскову под кличкой «Штурмбанфюрер». Путь Штурмбанфюрера к рынку был тернист и извилист. Все началось с того, что он, гостя у своей матери под Невелем, нашел немецкую каску времен войны. Проявив природную смекалку, он принес каску на вещевой рынок с целью кому-нибудь ее продать. К его огромному удивлению эта коммерческая авантюра принесла ему 15 долларов дохода. Будущего Штурмбанфюрера, тогда еще скромного преподавателя пения в спецшколе для детей, страдающих расстройством слуха, обуяла гордыня. И он опрометчиво поверил в свой финансовый гений.

— Денег меньше, чем я зарабатываю сейчас, у меня не будет, даже если я буду продавать одну кокарду в месяц, — втолковывал он своему соседу, тогда еще бравому офицеру Игорю Пятоеву. — А мой «Черный следопыт» — монополист на рынке военных реликвий. Ты понимаешь?

Как не понять, — не спорил с ним Пятоев. Ему самому вскоре предстояло уйти на гражданку, и он весьма смутно представлял, что его там ожидает — да без твоего «следопыта» Кремль не Кремль.