Сергей Павлович обращает мое внимание на расположение строк и пропуск между началом и концом каждой строки. Делает отсюда вывод, что, мол, совершенно явно идет перечисление, возможно, какой-то реестр: например, того-то столько-то или оттуда-то столько-то. А что именно перечисляется? На это — он полагает — дает ответ другая строка, уже не конец ее, а начало: наименование города, входившего в состав хорезмийского государства на протяжении всей известной нам истории Хорезма. Значит, можно ожидать, что начала других строк также представляют собой названия городов или областей. Этот документ найден, как и прочие, во внутренних покоях дворца властителя Хорезмийского государства. Таким образом, это скорее всего государственный документ. И то, что он написан писарским почерком, — тоже довод в пользу такого предположения. Ну, а на какую, ориентировочно, тему мог быть составлен государственный документ с перечислением городов и областей страны и цифрами против каждого и каждой из них? По аналогии с другими документами такого типа можно полагать, что это — повеление городам и областям выставить в распоряжение хорезмшаха такие-то контингенты войск или рабочей силы для ремонта каналов; может быть, перечисление суммы налогов; может быть, еще что-нибудь подобное. Но если это так, то удастся узнать не только административное деление, но и удельный вес каждого из перечисленных городов и областей.
Я говорю Толстову, что все это покамест только догадки, — я его правильно понял?
Сергей Павлович соглашается, что — да, правильно. Но добавляет, что мудрено выкопать из-под земли готовый учебник истории да чтобы в нем еще к услугам читателя был ряд дополнительных глав по особо интересующим вопросам! И что историк, у которого по поводу каждого вновь открытого факта не возникает сотен и сотен догадок, — не историк, а человек кротовьего полета мысли. Однако кротом хорошо быть, лишь пока копаешь. А потом — потом нет уж! Увольте! Грош цена историку, если он не умеет подниматься выше своих находок!
Впоследствии, при детальном изучении документа в Москве, догадка насчет «реестра» не вполне подтвердилась. Впрочем, Толстов еще в пустыне предупреждал, что она не более чем догадка. «Реестр» оказался списком людей, обязанных нести различные повинности; цифры и собственные имена сочетались тут в несколько ином смысле. Наука чаще всего так и движется вперед: через ряд отпадающих впоследствии рабочих гипотез. Важно лишь, когда убеждаешься в их несостоятельности, уметь извлекать из них отдельные крупицы истины.
