Он знал что пойдет туда. Но сначала ему надо потерять еще больше денег.
Кристалл в его наручных часах тоже был экраном. Когда он активировал онлайновые функции, другие возможности отключились. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы расшифровать закодированные подписи. Так он взламывал корпоративные системы, за небольшое вознаграждение проверяя их защиту. На этот раз он воспользовался своим навыком, чтобы исследовать банковские, брокерские и офшорные счета Элиз Шифрин, а затем, благодаря алгоритмам, выдать себя за нее и перевести деньги с этих счетов на "Пэкер Капитал", где он откроет новый счет, почти в ту же секунду, используя крошечную клавиатуру на корпусе часов.
Затем он приступил к потере денег, разбрасывая их в дыму гремящих рынков. Так он мог убедиться, что не сможет принять ее финансовую помощь. Этот жест его тронул, но, конечно, надо было сопротивляться или умереть душой. Но это не единственная причина, почему он транжирил ее деньги. Он сам делал жест по отношению к ней, знак иронического конца их соединения. Пусть все рушиться. Пусть они увидят друг друга чистыми и одинокими. Это была месть одного человека мифической паре.
Сколько же она стоила?
Он был удивлен. Общая сумма - семьсот тридцать пять миллионов долларов США. Цифра казалась ничтожной, как джекпот лотереи, разделенный между семнадцатью работниками почты. Слова звучали ничтожно и жалко. Он попытался почувствовать стыд за нее. Но все это был только воздух. Воздух, который выдыхается изо рта, когда кто-то говорит, произносит шифрованные строки, взаимодействующие в симулированном пространстве. Пусть они увидят друг друга в чистом, смертоносном свете.
Данко шел впереди него, пока они не дошли до двери, ведущей к сцене. Там стоял гигант-вышибала, накаченный стероидами. На его больших пальцах были перстни с черепами. Данко поговорил с ним, расстегнув пиджак, чтобы показать оружие в кобуре - лицензию на работу охранником, и мужчина показал куда надо идти. Эрик следовал за охранником вниз по проходу, стены которого были покрыты еще не отсохшей штукатуркой, затем по крутой, узкой, металлической лестнице и небольшому подиуму.
Он посмотрел вниз, на невзрачный театр, наполненный звуками электронной музыки. Тела теснились рядом с оркестровой ямой и в ложах, на почти развалившемся втором балконе кружили танцоры, занимавшие все пространство от ступенек до вестибюля. Их тела двигались в циклоническом танце. И на сцене, и в яме, тела купались в бесцветном свете.
