- В такие дни, он щелкает пальцами и загорается огонь его чувствительности и внутренней гармонии. Вещи, которые обычно не случаются, в такие моменты возможны. Она знает, что он имеет в виду, им даже не нужно прикасаться друг к другу. То, что происходит с ним, происходит и с ней. Ей не нужно залезать под стол, чтобы отсосать у него. Такая банальность не заинтересует ни одного из них. Между ними сильна эмоциональная связь. Пусть она проявит себя. Он видит все ее недостатки и чувствует, как мускулы таза начинают дрожать. Он говорит: "Скажи, чтобы я остановился и я остановлюсь". Но он не ждет, пока она ответит. Нет времени. Его сперматозоидам не терпится вырваться наружу. Она его возлюбленная, любовница и шлюха. Ему не нужно делать невыразимые словами вещи, которые он хочет сделать. Он просто должен о них сказать. Потому что они находятся за пределами любых норм поведения. Ему просто нужно произнести слова.
- Произнеси слова.
- Я хочу медленно трахнуть тебя бутылкой, не снимая солнцезащитные очки.
Она выпрямила ноги и издала какой-то звук, для самой себя, будто бы с таким звуком просыпалась душа.
Он увидел собственное лицо на экране, с закрытыми глазами и губами, изображающими беззвучный обезьяний вой.
Он знал, что камера работала в режиме реального времени, или должна была работать. Тогда как он мог видеть себя, если его глаза были закрыты? Анализировать не было времени. Он чувствовал, как тело следовало примеру независимого изображения.
Мужчина и женщина достигли завершения вместе, не дотрагиваясь ни друг до друга, ни до самих себя.
Инграм содрал перчатку с руки и выбросил в мусорное ведро. Сорвать и выбросить. Мрачно, но со смыслом.
Клаксоны звучали по всей улице. Эрик начал одеваться, ожидая, когда Инграм скажет слово "асимметрия". Но он ничего не говорил. Его настоящий доктор, Невиус, только однажды использовал это слово, во время пальпации, даже не подумав. После, он виделся с Невиусом каждый день, но никогда не спрашивал, что он подразумевал под этим словом.
Ему нравилось самому находить ответы на трудные вопросы. Это был его метод оттачивания мастерства на идеях и людях. Но что-то необычное было в идее асимметрии. Она была интригующей в мире за пределами тела, противоположность балансу и спокойствию, загадочный субатомный поворот, с которого началось сотворение мира. И вот, сам мир стал предательским и беспорядочным, из-за одной прибавленной буквы к слову "симметрия", которая меняет все. Но когда он от космической среды перешел к организму млекопитающего, самца, к своему организму, он почувствовал слабость и страх. Он почувствовал извращенное уважение к миру, боязнь его, далекость от него. Когда он услышал это слово, относящееся к моче и сперме, формирующего в его сознании изображение намоченных штанов и чувство опустошенности из-за импотенции, он был вынужден просто молчать.
