На даче девочке нравились три вещи: вёсельная лодка, смородина и надувной бассейн, в котором Алина готова была плескаться с утра до вечера.
На лодке папа катал Алину и маму, если не рыбалил. Зеленоречка — не зря так прозвали этот дачный поселок. Здесь есть речка с водой, которая действительно почти всё время зелёного цвета. В речке водятся окуни, караси, краснопёрки и даже щуки. Поговаривали, что раньше здесь был рыбный заповедник, в котором разводили осетров, и якобы кто-то из соседей видел, как кто-то вытаскивал… впрочем, рыба Алину не интересовала — ей нравилось исключительно катание на лодке.
Смородина. Красная, белая и чёрная. Мама говорила, что она очень-очень полезна, но Алина любила её, конечно же, не за полезность, а за вкусность. Смородины у них на участке было тысяча миллионов кустов, она росла вдоль забора по всему периметру, и Алина могла съедать её каждый день по тысяче миллионов горстей.
Ну и главная забава, недоступная в городе, — это свой собственный бассейн, стоящий посреди участка. Его доставали из сарая, надували и заполняли водой чуть ли не первым делом, когда приезжали на дачу. Так классно лежать в тёплой воде и смотреть вверх, на голубое небо, такое чистое, какого никогда не увидишь в городе.
Нет, конечно, в дачной жизни имеется ещё много всяких прелестей — например, баня, после которой так здоровски с разбега плюхаться в бассейн, поднимая целый фонтан брызг. Или люляки — люля-кебаб, который папа готовил на мангале. Ещё всякие ежи, дятлы, кукушки и прочая полудикая живность, посещающая их участок в самые неожиданные моменты. Ещё бадминтон, вечернее лото, утренняя роса, сверчки по ночам и прочая, прочая, прочая.
Единственное, что Алине не нравилось на даче, — это пауки. Не то чтобы она их боялась — это когда маленькая была, визжала при их виде, а сейчас-то уже взрослая, тринадцать лет как-никак, — но неприязнь к ним оставалась прежней.
Пауки плели свои паутины еженощно и всюду, папа посмеивался, когда Алина, зайдя за смородиной, натыкалась на миниатюрные сети и, фыркая, пыталась стряхнуть с себя невидимые и очень неприятные нити.
А в остальном дача была тем самым местом, куда надо обязательно приезжать каждое лето на неделю. Не больше, потому что через неделю она надоедает, но и не меньше — иначе не успеть в полной мере насладиться природой.
— Как хорошо, что мы её тогда купили, — сказал однажды папа маме. — Считай, за шапку сухарей. У нас в один год появилась и дача, и доча.
