И так далее, и тому подобное — одна звучная банальность за другой.
— Опять этот комплекс Франкенштейна, — с отвращением пробурчала Маленькая Мисс. — Паранойя на тему Голема. Весь набор невежественных страхов выволокли, снова против науки, машин, прогресса...
Но ей пришлось согласиться, что выступление было весьма красноречивым. А Эндрю сидел, смотрел на экран, слушал адвоката Федерации труда, изливавшего поток ужасов с экрана, и удивлялся, как можно подумать, что роботы захотят вытеснить людей, выбросить их на какую-то свалку.
Роботам положено служить. В этом цель их существования. Можно даже сказать, что в этом вся их радость. Но Эндрю заметил, что даже он сам стал сомневаться: по мере того как роботы делаются все больше похожими на людей — порой их даже трудно отличить от людей, — не почувствуют ли себя люди существами второго сорта, поскольку им не дано совершенствоваться, как это делают роботы.
Представитель Федерации труда наконец закончил свое выступление. Экран погас, объявили небольшой перерыв. После перерыва наступила очередь адвоката из «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен».
Ее звали Этель Эдамс. Это была женщина средних лет с резкими чертами лица, имевшая — возможно, не случайно — потрясающее сходство со знаменитой Сьюзен Кэлвин, робопсихологом, великим и чтимым ученым прошлого века.
Она не стала утруждать себя напыщенной риторикой предыдущего оратора. Она просто предупредила, что, если прошение Эндрю будет удовлетворено, это очень усложнит работу «ЮСРММ» по конструированию и производству роботов, их основного продукта, потому что компании придется заняться выпуском не машин, а свободных граждан, что, возможно, приведет ко всяким ограничениям и неурядицам, опасно ударит по предприятиям корпорации и поставит под угрозу весь научный прогресс.
Ее речь вошла в полное противоречие с речью предыдущего оратора. Он сделал из развивающейся техники пугало; она выступила с предупреждением, что решение суда в пользу Эндрю поставит под удар научный прогресс. Но, как объяснил Стэнли Маленькой Мисс, подобных несообразностей следовало ожидать: основным оружием представителей противной стороны в сегодняшней дискуссии были, по сути дела, эмоции, а не серьезные доводы разума.
Оставался еще один оратор — Ван Бюрен, адвокат, лично представлявший здесь всех тех, кто выступал против Эндрю. Это был высокий, импозантный мужчина с классической наружностью сенатора: коротко подстриженные седеющие волосы, дорогой костюм, прямая фигура. И его речь с абсолютно четкой аргументацией ни в коем случае не была эмоциональной.
