Я не верю и никогда не верил в государство. Я верил в Майкрофта.
Майкрофт Холмс. Четырех и пятидесяти лет от роду. Он увидел новый век, но Королева переживет его на несколько месяцев. Она почти на тридцать лет старше него, воистину — старая перечница. Я задумался, можно ли было избежать столь прискорбного финала.
— Конечно, ты прав, Шерлок, — продолжил Майкрофт. — Если бы я заставил себя упражняться физически. Если бы я питался птичьим кормом и капустой вместо стейков. Если бы я удалился в деревню, к танцулькам, женушке и собачонке. Если бы я и в остальных отношениях поступал супротив собственной природы, можно было бы выцыганить себе еще с десяток, или около того, лет. Но, что это, в глобальной перспективе? Весьма немного. К тому же, раньше или позже я бы впал в маразм. Нет. Мне кажется, чтобы выстроить функционирующий госаппарат, понадобится лет двести, не говоря уже о секретной службе…
Я молчал.
Ничто не украшало стен скорбной комнаты. Ни одной грамоты Майкрофта, ни одного рисунка, фотографии или картины. Я сравнил его аскетичное обиталище с захламленной конурой на Бейкер-стрит и снова поразился разуму Майкрофта. Ему не требовалось ничего внешнего — он хранил внутри все, что когда-либо видел, читал или чувствовал. Ему достаточно было закрыть глаза, чтобы очутиться в Национальной галерее, пролистать книгу в читальном зале Британского музея или — что более для него характерно — сравнить донесения разведки из отдаленных концов Империи с ценами на шерсть в Уигане и со статистикой занятости в Хоуве, а затем, исходя из этой и одной только этой информации, приказать повысить чиновника или тайно приговорить предателя.
Майкрофт громко захрипел и проговорил:
— Злодейство, Шерлок.
— Не понял?
— Злодейство. Не менее гнусное, чудовищное, чем любое из вульгарных делишек, за которые ты берешься. Преступление против мироустройства, природы человека, против порядка вещей.
— Должен признаться, дорогой друг, я за тобою не успеваю. О каком преступлении речь?
— О моей смерти, в частности, — пояснил Майкрофт, — и о Смерти, как явлении, в общем, — он взглянул мне в глаза. — Не правда ли, такое стоит расследовать, старина Шерлок? Это займет тебя подольше, чем дело того бедолаги, дирижера духового оркестра в Гайд-Парке, убитого третьим корнетистом посредством стрихнина.
— Посредством мышьяка, — автоматически поправил я.
— Тебе предстоит узнать, — прохрипел Майкрофт, — что мышьяк, который — без сомнения — наличествовал, осыпался в тарелку с покрытой зеленой краской эстрады. Симптомы отравления мышьяком — чушь какая-то. Нет, это стрихнин прикончил бедолагу.
