— Горе мне с вами, Прохоров,— говорит мичман Ситников.— О чем вы только раздумываете на занятиях? Опять материал не усвоили. Так из вас никогда радиометрист не получится.
— Виноват. Все выучу.
— Выучу, выучу! Рассеянность только академикам позволительна. А матрос всегда должен быть начеку.
Мичман любит наставлять. Делает он это обстоятельно, приводя в пример разные поучительные случаи из своей многолетней службы. Противоречие заключается в том, что сигнальщик Прохоров по-настоящему мечтает стать радиометристом. Он завидует матросу Терюшину, старшине второй статьи Печникову и всем, кто там, внизу, часами сосредоточенно следит за экраном локатора.
— Эх ты, анахронизм! — подсмеивается Терюшин.— Ну что ты увидишь в свои окуляры, хоть целый день стой на ветру! А я глянул на экран — и пожалуйста: море — как на ладони. Одним словом, техника.
У Терюшина цепкие глаза, ехидная улыбочка на тонких губах. Он мал ростом и сухощав. Но Иван ему завидует. Завидует его подвижности, юмору, умению говорить складно и интересно. С Терюшиным они большие друзья, несмотря на разницу в характерах. Да и вообще на посту все живут дружно. Иначе здесь и нельзя. Суровая природа и чувство ответственности за вверенное дело сплотили людей, научили их ценить товарищество.
Иван заметил, как в правом секторе появилась едва различимая темная точка.
— Вижу цель! — передал он в радиорубку. Прохоров знал, что все его данные радист сразу же сообщит на «большую землю». Чем дольше всматривался он в темную точку, тем больше росло в нем волнение, Неизвестное судно!.. Да, да, ошибки быть не может... Теперь его видно даже простым глазом. Почему оно появилось в этих водах? Ведь не так уж часто появляются здесь суда, да еще в такое время года!'..
И воображение сразу же нарисовало целую картину; шхуна под чужим флагом, «случайно» забредшая к советским берегам, подозрительные «рыбаки», под брезентовыми куртками которых угадывается военная выправка...
Однако вскоре выяснилось, что появившаяся на горизонте точка — не что иное, как наше китобойное судно. Прохоров вздохнул: увы, должно быть, век необычайных приключений давно миновал — все буднично и однообразно. Да и что делать шхунам под иностранным флагом в этих холодных пустынных просторах?
— Цель, да не та,— пошутил Терюшин, когда Иван сменился с вахты.— Вот и я говорю — анахронизм!
— А вы не смейтесь, товарищ матрос,— сердито сказал мичман.— Прохоров отлично нес вахту. Затем и поставлены здесь. А в вашем заведовании беспорядок.
