— Правильно, — прищурился Левицкий. — Ну–ка, теперь вместе пораскинем мозгами. Сливинский сбежал из города вместе с Ядзей Радловской. Судя по всему, испытывает к ней какое–то чувство. Не означает ли это, что он хочет взять ее с собой за рубеж?
— Ни в коем случае! — сразу ответил Кирилюк. — Сливинский — человек энергичный и умный, мы это почувствовали на собственной шкуре. Безусловно, знает, что перейти нашу границу — дело опасное, сложное и требует физических сил и, если угодно, незаурядного мужества. Будет ли он рисковать чемоданом, я уж не говорю о собственной его голове, ради Ядзи? Тут не может быть двух мнений!
— А вывод? Какой ты можешь сделать вывод?
Кирилюк походил по кабинету, заложив руки за спину.
— Радловская нужна Сливинскому как ширма, как спасательный круг. Теперь он сидит вместе с ней где–то под Карпатами и пытается установить связь с людьми, которые переведут его через границу. Как только установит связь, бросит Радловскую и уйдет в Бескиды.
— Ну и что же?
— Нам надо взять его до того, как свяжется с бандитами. У нас прекрасный ориентир — Ядзя… Ее фото будет у каждого участкового уполномоченного милиции, а это такая женщина, на которую нельзя не обратить внимания.
— Вот я и хотел бы, чтобы ты со Ступаком занялся Радловской. Поговори с ее подругами и знакомыми. Пока будем ждать Ядзиного письма в Станислав, которого, кстати, может и не быть, должны сами найти ее след.
Одноэтажный домик поблизости от Бориславского шоссе утопал в зелени: если кто–нибудь и нашел бы щель в аккуратно покрашенном деревянном заборе, все равно ничего бы не заметил — под забором росли густые кусты смородины и крыжовника.
Сливинский знал, что делает. С хозяином дома у него были давние связи: сначала — по ОУН, потом — по гестапо. Поэтому–то, обсуждая с Романом Шишом запасной вариант перехода через границу, и назначил место встречи именно в Трускавце. Мог отсиживаться тут, за высоким забором, сколько угодно — Мирон Чмырь так же не заинтересован в его провале, как и он сам.
На автобусной станции в Дрогобыче, куда их привез Шурка Жарков, Сливинский быстро договорился с шофером эмки, который скучал, высматривая пассажиров, и тот довез их до Трускавца.
Чмырь встретил пана Модеста не то чтобы радостно, но и без враждебности. Знал: все равно никуда не денешься — придется дать приют старому коллеге. Притащил кровать в комнату, имевшую отдельный выход через веранду в сад, и поставил единственное условие: никуда из усадьбы не выходить. Мол, курортников никогда не держит, все к этому привыкли, и появление посторонних лиц может показаться подозрительным. Это устраивало пана Модеста. Он был уверен, что работники госбезопасности разыскивают его и, кто знает, возможно, доискались до его связей с Ядзей. Ее фотографии, возможно, уже находятся в милиции, а милиция тут работает, говорят, не так уж плохо.
