В последнее время жизнь казалась ей бесконечным боем, в котором испытываются на гибкость и прочность ее мозговые извилины и нервы. Иногда возникала уверенность в скором очищении от скверны тяжких воспоминаний и мерзких кошмаров, надежда, что Валери и другие близкие друзья не зря стараются ободрить и обнадежить ее, предрекая скорое выздоровление. Но порой хандра низвергала ее в темную пучину депрессии, и тогда казалось, что ей не суждено увидеть свет в конце тоннеля.
Мать уговаривала Хилари перебраться в Австралию. Хилари дважды навещала родных после смерти отца, но жить в Южном полушарии ей не хотелось. Она была рада, что сестра и мать сумели превозмочь утрату близкого человека и найти свое место в незнакомой стране.
Хилари чувствовала себя не в своей тарелке в их новом доме. Возможно, причиной тому стала кончина отца, еще более вероятно — привычка к самостоятельному существованию в собственном гнездышке. Однако те две поездки в Австралию вполне убедили Хилари в том, что ей не стоит менять обстановку и образ жизни. И она предпочла одиночество.
Следя за дорогой, Генри время от времени отвлекал Хилари непринужденным разговором, не углубляясь в серьезные материи, и постепенно к ней вернулось душевное равновесие. Причиной же легкого волнения, которое она все же ощущала, явились не мрачные мысли, а близость стройного и широкоплечего брюнета.
— Вот мы и проделали половину пути, пора перекусить!
Генри свернул с шоссе на подъездную дорожку перед старинным трактиром, прилепившимся у горы. Солнечные зайчики весело скакали по брусчатке просторного двора, окруженного апельсиновыми деревьями.
— Сказочное местечко! — восхитился Генри, выйдя из автомобиля и распахнув дверцу для Хилари. — Скоро вы убедитесь, что подобных уголков в этой стране немало, — продолжал он, не стараясь скрыть гордость за Францию.
Хилари поймала себя на мысли, что ей приятно столь искреннее выражение чувств мужчиной, обыкновенно выглядящим холодным, властолюбивым и бесстрастным. Одно время ее сходным образом заинтриговал и Макс: он подкупил ее своим пренебрежением к женщинам, которым разбил — ради самоутверждения — сердца, мальчишеской увлеченностью наукой, готовностью отстраниться от всего света — ради их с Хилари благополучия и счастья, и тысячей других фокусов, на поверку обернувшихся хладнокровным фарсом.
Подозрения и сомнения на его счет не оставляли Хилари и до омерзительной истории с Мьюриел. Целый год ее не покидало ощущение, что их брак похож на замок на песке. Однако поразительная способность Макса убеждать окружающих, что черное — это белое, магическим образом заставляла Хилари винить во всех неприятностях только себя. А когда она обнаружила, что беременна, то совершенно позабыла все опасения и страхи, от счастья воспарив под облака.
