Она начинала себя чувствовать намного лучше, хорошо выспавшись, хорошо поев и пристроив своих детей. Она знала, что ей придется возвращаться в Атланту, – надо будет что-нибудь придумать насчет Бо Эшли, она пообещала Мелани. Но она подумает об этом позже. Она приехала в Тару ради деревенского спокойствия и тишины и собиралась насладиться этим, прежде чем снова уедет.
После завтрака Сьюлин вышла в кухню. «Наверняка, чтобы пожаловаться на что-то», – немилосердно подумала Скарлетт. Неважно. У нее есть шанс побыть одной…
«Дом такой тихий. Дети, наверное, завтракают на кухне, и, конечно, Уилл уже давно ушел в поле с Уэйдом, таскающимся за ним. Уэйд будет здесь намного счастливее, чем в Атланте, особенно, когда Ретт уехал. Нет, я не буду думать об этом сейчас, я сойду с ума, если начну. Я просто буду наслаждаться тишиной и спокойствием, ради которых и приехала сюда».
Она налила себе еще чашку кофе, не обращая внимания, что он был чуть теплым. Проникший через окно солнечный луч осветил картину на противоположной стене, над изрубцованной доской. Уилл проделал, большую восстановительную работу, чиня мебель, которую разбили янки, но даже он не мог стереть ни глубокие зарубины от их сабель, ни штыковую рану на портрете бабушки Робийяр.
«Солдат, который проткнул ее, очевидно, был пьян», – решила Скарлетт, так как он промазал и не попал в надменное, почти презрительное бабушкино лицо или в ее грудь, которая округло выступала из низкого выреза платья. Он только сделал прорез там, где была ее левая серьга, и сейчас она выглядела даже более интересной с одной сережкой.
Мать ее матери была единственным предком, который интересовал Скарлетт, и ее очень раздражало, что никто не рассказывал о ее бабушке. Была замужем трижды. Это все, что она узнала от своей матери, и никаких подробностей. Мамушка все время прерывала рассказы на самых интересных местах. Из-за бабушки происходили дуэли, а мода ее дней была скандальна, женщины намеренно увлажняли свои тонкие муслиновые платья, чтобы они прилипали к их ногам. И остальное тоже, судя по портрету.
Скарлетт посмотрела через плечо на портрет, когда выходила из комнаты. Интересно, какая она была на самом деле?
Общая комната носила на себе признаки бедности и постоянного пребывания детей. Скарлетт с трудом узнала обтянутый вельветом диван, где она мило усаживалась, когда появлялся очередной щеголь. Все было переставлено. Они признавала за Сьюлин право переделывать в доме все по своему вкусу, но это все же терзало ее. Это была не настоящая Тара.
