– Там все в тумане, – сказала она, – но дождь не идет. Вы думаете с Реттом все в порядке?
Элеонора Батлер улыбнулась.
– Он прошел через худшее, чем сырость и туман, ты знаешь это. Конечно, с ним все в порядке, ты услышишь его, входящего в дверь, теперь в любую минуту.
Как будто бы в подтверждение ее слов послышался звук открывающейся парадной двери. Скарлетт услышала смех Ретта и низкий голос дворецкого.
– Вы бы лучше отдали мне вашу мокрую одежду, мистер Ретт, и сапоги, я принес ваши домашние туфли.
– Спасибо, Маниго. Я ПОЙДУ наверх и переоденусь. Скажи миссис Батлер, что я спущусь к ней через минуту. Она в гостиной?
– Да, сэр, она и мисс Ретт.
Скарлетт прислушивалась к его реакции, но она различила только быстрые, твердые шаги на лестнице. Казалось, прошел целый век прежде, чем он спустился вниз. Часы на камине врут. Каждая минута длилась, как целый час.
– Ты выглядишь усталым, дорогой, – воскликнула Элеонора Батлер, когда Ретт вошел в гостиную.
Ретт приподнял мамину руку и поцеловал ее.
– Не беспокойся обо мне, мама, я более голоден, чем устал. Ужин скоро?
Миссис Батлер стала подниматься.
– Я распоряжусь на кухне, чтобы подали прямо сейчас.
Ретт нежно дотронулся до ее плеча, чтобы удержать ее.
– Я вначале выпью, не спеши.
Он подошел к столу, на котором стоял поднос с напитками. Наливая виски в стакан, он в первый раз взглянул на Скарлетт.
– Не составишь ли мне компанию, Скарлетт?
Его приподнятые брови насмехались над ней. То же делал и запах виски. Она отвернулась, будто оскорбленная. «Итак, Ретт собирается играть в „кошки-мышки“, не так ли? Попытается заставить меня сделать что-нибудь, что восстановит его маму против меня. Что ж, ему придется очень изловчиться, чтобы сделать это». Она ухмыльнулась, а ее глаза заискрились. Ей надо быть очень ловкой, чтобы перехитрить его. У нее участился пульс. Состязание ее всегда волновало.
– Мисс Элеонора, разве Ретт не шокирует? – рассмеялась она. – Был ли он таким озорным мальчишкой?
За спиной она почувствовала резкое движение. Ха! Это попало в точку. Он многие годы чувствует вину перед мамой за боль, которую он причинил, заставив своими выходками отца отречься от него.
– Ужин накрыт, миссис Батлер, – сказал Маниго, стоя в дверях.
Ретт предложил свою руку маме. Скарлетт почувствовала укол ревности. Затем она напомнила себе, что именно его любовь к матери позволила ей остаться здесь, и она проглотила раздражение.
– Я так голодна, что могу съесть полтеленка, – сказала она, – а Ретт просто умирает от голода, не так ли, дорогой?
