– Первый убитый, – сказал Бахтиар. – Это первый убитый с начала осады. Ты будешь вторым, Дин-Мухамед.
Бахтиар не торопясь, будто раздумывая, вскинул снизу наискось к левому плечу «утреннюю звезду» – железную палку с круглой головой, усаженной острыми шипами, взялся за шейку булавы левой рукой, покрутил кистью правой, чтоб охватывающая ее ременная петля удобней легла на запястье.
Его опередил Ата-Мурад. Туркмен с исступленным воем вцепился в Дин-Мухамеда, повалил, ударил длинным кинжалом. Отвалился, прислонился к зубцу стены, долго сидел, отдыхая, растирая под грубым сукном халата натруженное плечо.
Затем прошептал изумленно:
– Что я наделал? – Помолчал, ожесточенно сплюнул. – Всю кольчугу ему изодрал.
– Зря. – Джахур осуждающе покачал головой. – И кинжал, наверное, затупил. Точи теперь. Чего размахался? Кольчуга – вещь знатная. Больших денег стоит и трудов немалых. Полезная штука. Будь Байгубек в кольчуге – не лежал бы мертвый. – Он осторожно перевернул тело. – Крепко ударил, стервец. Насквозь пропорол. И шуба не спасла. Впрочем, ветхая шуба, пальцем можно проткнуть.
– Чего это он… так быстро? – поежился Аллаберген. – И всего-то одного удара хватило.
– Старый человек, усталый, – вздохнул Уразбай. – Много ли надо такому? Я знаю – он давно болел, еле ноги таскал. Только с виду был грозный.
– Бедняга. – Бахтиар, наконец, опустил булаву – до сих пор, позабыв о ней, держал перед собой. Как ни странно, он ощутил, при всей ненависти к Дин-Мухамеду, облегчение, суровую радость оттого, что сумел стреножить злобу, не позволил ей себя ослепить.
Каждому – предназначенное.
Конечно, Бахтиар не боится запачкать ладонь. Война есть война. Но его призвание – в чем-то ином. В чем именно? Ночное столкновение на стене, где кипчак, оберегая сарта, наткнулся на нож сородича, где второй кипчак в свою очередь сделался жертвой туркмена, мстившего за человека другого племени, подсказало Бахтиару пока еще нечеткую, но уже далеко зовущую мысль о братстве разноязычных.
Может, ради этого братства и совершит он свой подвиг – единственный, большой, венчающий жизнь?
– Спасибо покойному, – сказал Бахтиар. – Жаль, не успел я чуть раньше понять старика, узнать поближе. А ведь нашлось бы время! Рядом ходили. Теперь – поздно.
– Когда и кого мы понять изловчились? – Джахур скинул шубу, прикрыл труп, хотя Байгубек был уже глубоко безразличен к теплу и холоду. – Спохватимся, хлоп по затылку – поздно, все позади. Смогли бы, да руки не доходят. Суматоха. Суетимся, с мелочью носимся. Убиваем день на чепуху. Даже на миг остановиться не можем – остановиться, передохнуть, поднять от кормушки глаза. Оглядеться вокруг. Присмотреться к себе. Присмотреться к другим. Вспомнить, что есть на свете старуха по имени Смерть, и если хочешь сделать что-нибудь путное – не откладывай, делай сейчас. Пока способен видеть и слышать. Нет! Что ты? Мы – самоуверенны. Будто тебе или мне тысячу лет жить.
