Но Гайнана к этому сроку давным-давно уже не было – истлели кости его на Каме, где пал он, убитый за измену земляками. Так и не удалось ему совершить свою самую крупную торговую сделку. «Подстрекатели» помешали. «Подстрекатели».
В Айхане снова шум и драка, и опять – между своими. Поручив стеречь Восточную башню каракалпакам (они, как известно, сняли осаду дворца), Бахтиар и Джахур спустились на площадь, на совет седобородых.
Джахур сказал:
– Нужно сложить припасы жителей в одно хранилище, согнать скот в единое стадо. Чтоб всем хватило еды до прихода войск из Ургенча. Я уже говорил с иными об этом деле, теперь давайте подумаем вместе.
Старики заспорили.
Те, у кого раньше ничего не было, а если и было, то теперь не осталось, стояли, конечно, за общую скатерть. Остальные сопротивлялись. И громче других кричал в их поддержку, опять Тощий Курбан – несмотря на то, что сам зиял пустотой, словно кошель пропойцы. Как жить без зажиточных? У них он мог иногда перехватить кусок получше; если ж сложить припасы, придется изо дня в день, как и всем, хлебать жидкое варево. Пока не подойдут войска из Ургенча. А когда они подойдут? И подойдут ли вообще?
– Стыдитесь! – В круг протолкался тюрк Бекнияз. – Забыли, кто мы, где мы, какую ношу на себя взвалили, какую гору взялись свернуть? Я лошадь единственную подарил, и сына Хасана отдал Бахтиару – так неужели хромого быка да паршивых овец пожалею?
– У тебя еще дочь осталась, – напомнил Курбан с ухмылкой. – И ее отдай Бахтиару – прямо в рай попадешь!
И он загоготал, искоса поглядывая на богачей, надеясь, как пес – жирную кость, поймать на лету одобрительный взгляд. Но в Айхане чужая дочь – не тот предмет, по поводу которого позволительно зубоскалить в кругу мужчин, да еще при ее отце. Этак и голову недолго потерять.
Люди боязливо притихли. Что ответит Бекнияз наглецу?
– По-моему, высокая честь – породниться с таким человеком, как наш Бахтиар, – сказал с достоинством селянин. – И не только для бедняка Бекнияза – с ним эмиры знались, дружбу водить не стеснялись. Возьмет Бахтиар мою дочь – вручу с великой радостью. Хоть сейчас. И даже выкупа не потребую. Все слыхали? А теперь толкуйте как хотите мою стариковскую речь. Мусоль, как мосол, пес Курбант, чистое имя Асаль, грызи, если больше нечего грызть.
– Хватит! – топнул ногой Бахтиар.
Курбан испарился. Бахтиар исподлобья уставился на имущих да именитых. Губы его кривились. Он убил бы их всех!
Не успела остыть после недавнего спора горячая злость – снова слушай всякую пакость. Снова спорь. Возражай. Угрожай. И опять отражай слепую ярость Курбана – взбесился, что ли, проклятый? Как легко, бездумно, походя, с кабаньей похотью обрызгал грязью дурак, создание, которое Бахтиар даже во сне боится тронуть…
