— Как белорусы?
— Нормально, ты как?
— Не очень, — признался я, — завтра утром посмотрю, может, не пойду на работу.
— Работа еще не все, — сел Юра на кровать, — если серьезно, то у тебя все признаки аппендицита, может, стоит обратиться к фермеру?
— Нет.
— Ты с опасными вещами играешь.
— Потом попустит.
— А если нет? У тебя всегда какие-то крайности, вспомни восток, который ты тоже читал, ива гнется под действием ветра, а дуб вырывает с корнем. Лучше быть гибкой ивой, которая меняется сообразно обстоятельствам, чем закоренелым дубом, которого ломает эта жизнь.
— Я считаю себя ивой.
— Нет, ты упертый дуб, но я думаю, что все проще, будь у тебя адская боль, ты бы сам просил о враче, значит терпеть еще можно.
— Боли вообще нет, — улыбнулся я.
Юра выключил свет, и мы погрузились во тьму.
Боль была страшной, внутри словно вырезали всю пищеварительную систему. Уже под утро я заснул усталый, уже не так реагируя на боль. Где-то я читал, что со временем к боли привыкаешь, она даже может приносить удовольствие. Мне бы очень хотелось посмотреть на такого человека, мое мнение, что это просто мазохист. По крайней мере, у меня боль не проходила, во сне мне снилась больница, врачи, потом я куда-то ехал.
Проснулся я от звука будильника.
Юра поднялся и первым делом посмотрел на меня.
— Живой? — спросил он.
— Конечно.
— Как самочувствие?
— Алес гут.
— На работу пойдешь?
— Нет.
Перед самым уходом Юры к нам зашли Володя, Виталя и Римас.
— Саня тебе бы провериться у врача, — сказал Виталя.
— Все в порядке.
— У меня у брата, друга так не спасли, — вмешался Володя, — тоже болел живот, привезли в больницу, и там у него лопнул аппендицит, когда его везли в операционную. Парень умер, не успели ничего сделать, а ему и 30 не было.
— Давай повезем тебя в больницу, — кивнул Римас.
— Спасибо парни, — улыбнулся я, да видно криво получилось, — послушайте меня, я еще день-два отлежусь, и все будет нормалек.
Эти часы пока в караване никого не было, а боль не стихала, я лежал на кровати, вспоминая учебу в университете. Говорят, что бы боль стихла нужно вспоминать разные веселые случаи из жизни. Я вспоминал, было смешно, но боль не уходила, а от смеха только еще больше болел живот.
На обед пришел Юра и заявил:
— Вечером работы нет.
— Не повезло.
— Да уж, дела здесь все хуже, а у тебя как?
— Как на ферме, только не говори мне ничего за врача.
— Договорились.
Лежа на кровати, я думал о многих вещах, например, глядя на копошащегося Юру, возмущающегося тем, как мало мы стали зарабатывать, мне пришла в голову мысль: а ведь то, что у него ничего не болит и это счастье, он даже не понимает. Мы всегда куда-то торопимся, желаем везде успеть, а когда оказываемся на больничной койке, то вдруг осознаем, а ведь мы ошибались! Мир отнюдь без нас не останавливается, все идет своим чередом. Мы считали, что без нас они не смогут, а они спокойно существуют и дальше, причем самостоятельно.
