«Мыла Марусенька белый пупочек...»
Охранники медленно побежали, за ним.
И сразу увидели возникшего из-за пальмы мужчину в черном костюме с белым мелованным лицом, а главное — с пистолетом в вытянутой руке.
Сергей крикнул: «Ложись», толкнул шефа на землю. Дима и Николай в два прыжка оказались рядом с убийцей, завернули ему руки, перед этим врезав в пах.
Из пистолета выскочил флажок.
— Реклама фильма, Демьяныч,— хмыкнул Серов.— Парни, отпустите этого придурка. Руку ему не сломали?
— Похоже, сломали,— мы же не думали...
— И правильно сделали! — злорадно хихикнул Троицкий.— Жаль что не обе. Реклама, бля, остроумная. Будем считать, что и мы свой фильм... прорекламировали.
Анри спешил к фестивальному Дворцу, когда зазвонил его мобильник.
— Да? Напали на рекламного человека? Зачем? Сломали руку? Зачем? Ах, говорили по-русски...
Анри нажал отбой, остановился и задумался.
Устриц Егорову несли так долго, что он весь извелся. Рогов и Плахов успели выпить свой кофе и отошли от кафе к тротуару. Купили с лотка и с удовольствием стрескали по хот-догу. Рогов, впрочем, с меньшим удовольствием: ему не давал покоя курс евро к рублю.
— Сосиска в булке — четыре шестьдесят! Сто шестьдесят один рубль!.. С ума сойти можно! Это ж полтора килограмма колбасы!..
— Смотря какой,— возразил Плахов.
— Хорошо, килограмм!
— Ты еще в третью «Балтику» переведи...
— И переведу!.. Шесть бутылок, Игорь!.. На весь отдел!
— Ладно, не шуми...
— А чего бы мне не шуметь? У меня сейчас в Синявино посевная! А я тут болтаюсь... как круассан в проруби.
— Пошли лучше глянем, как у Егорова с моллюсками дела...
Перед Егоровым стояла тарелка с устрицами и стакан чая. Устрицы шли туго. Во-первых, с трудом отдирались от раковины. Во-вторых, плохо лезли в горло. Егоров, морщась, запихнул в себя четвертую. А впереди еще восемь.
Вспомнился анекдот про нового русского и его бывшего однокурсника, ныне нищего: «Я не ел пять дней».— «Ну и зря. Надо себя заставлять...»
— И как, Сергей Аркадьевич? — Рогов скорчил сочувственную физиономию.
— Что-то не очень,— признался Егоров.— Может, несвежие?..
— Их же не на завтрак едят,— заметил Плахов.
— Что делать? — философски заметил Егоров.— Надо успеть попробовать. Вдруг нас к обеду выселят.
Пятая устрица оказалась совсем невкусной. Кислые какие-то. Точно: несвежие.
— Лягушек тоже будете?
— Лягух я и дома могу, если захочу. У меня в Удельном прямо за домом лужа, так их там сотни. Поют по вечерам. Заслушаешься!..
