Игорь с Василием путешественника не слушали. Телефон полиции — немыслимо! — был занят. Вряд ли такое случается во Франции часто. А вот случилось — в самый роковой момент.
Дима никогда не кололся. Серов тем более. Николай по молодости, только переехав в Питер, с полгода торчал, но науку точно находить вену и по ходу дела знал слабо, доверяясь корешам, а со временем и совсем забыл.
Короче, долго торговались, кто будет вводить в вену плененному Лысяку двойную дозу «оттягивающих» витаминов. В конце концов согласился Дима. Когда раствор пошел в кровь, Лысяк задергался, как под электрошоком.
— Не загнется? — опасливо дернулся в такт жертве Серов.
— Не загнется,— Дима хлопнул Анри по плечу— Мужик молодой... почти.
И начал охаживать Переса увесистыми пощечинами:
— Эй, придурок! Просыпайся!.. Рота, подъем! Лысяк медленно открыл один глаз. Левый. Закрыл.
Так же медленно открыл правый. Услышав грозный вопрос Димы «ты кто такой?», Перес неестественно захохотал. Как от щекотки.
— Чего это с ним? — забеспокоился Серов.— Крыша не съехала?
Он беспокойно покосился на дверь, за которой продолжал бушевать Троицкий. Не раздолбал бы яхту...
— Я ей съеду! — фыркнул Дима.— Щас успокою, не ссать! Я говорю, кто ты такой?!
На сей раз Диме закатил гостю совсем уж увесистую пощечину. Тот продолжал хохотать.
— Мсье, я не понимаю... Не смешить меня...
— Вот, гад,— русский забыл! Ничего, щас вспомнишь! — возмутился Николай.
Он отстранил Диму, шагнул к Лысяку, стянул галстук на его шее... Серов и Дима предостерегающе подняли руки: удушишь, дескать, сейчас.
Но с Лысяком ничего не случилось. Он корчился от боли, но из состояния веселья не выходил.
— Хи-хи-хи. Что вы делаете? — заливался Лысяк.— Мне же больно. Хи-хи-хи.
— Ну до чего нация тупорылая! — изумился Дима.— Вся им это... ля-ля-фа... се-ля-ви... Его душат, козлину, а он рыгочет.
Он снова принялся мучить киллера:
— Удавлю, сволочь! Говори, кто Демьяныча заказал?! Где матрешки заряженные?!
— Отпустите, мне больно...
Это были первые слова, которые Перес произнес по-русски. И без нервического хохота.
— То-то же! — Николай удовлетворенно отпустил галстук.— Уф! Вспотел аж. Скотина французская...
Серов наклонился к Пересу, заглянул в неестественно блестящие глаза:
— Отлично. Очухался, недоносок. Кто ты?
— Я — граф! — валяясь в изнеможении в кресле, Перес, тем не менее, ухитрился лафосно вздернуть подбородок.
— Граф? — недоверчиво хмыкнул Серов.— Погоняло, что ли? Ты из каких вообще?.. Под кем работаешь? Сосульку знаешь?..
