— Вот ты где!
Обхватил ее, не снимая шубы, обдал морозным духом. Варя так и обмерла вся, едва удерживаясь на грани сознания. Его озябшие губы слились с ее, нетерпеливо раскрывшимися навстречу.
— Я ведь голос твой услышал, — горячо прошептал граф. — Уже в Петербург отправился, мимо проезжал… Твой голос ни с чьим не спутаешь.
— Мой любый… Ненаглядный мой…
Варя целовала его руки, прижималась всем телом, но осторожно, чтобы не навредить ребенку. Владимир Иванович оглядел ее с ног до головы:
— Вот какая ты теперь… — Он прижал большую ладонь к ее животу. — Как он там? Спокоен ли?
— По всякому, — счастливо сияя, поделилась Варя. — Бывает, так распинается, что только держись!
— Ты держись. — Граф прижался губами к ее лбу. — Все будет хорошо, поверь мне.
— Я верю. Только как все будет? Зачем меня барыня в Родники привезла? Пошто караулит день и ночь?
Владимир Иванович отвел взгляд:
— Ничего плохого она тебе не сделает. Ты не волнуйся, Варенька. Заботься получше о нашем сыне. Я не дам ему пропасть, так и знай.
«Может, он хочет потом нас с дитем в город забрать да в квартирку определить? И сам приходить туда будет, содержать нас». Ее обрадовала такая перспектива. И Варя благодарно поцеловала своего любимого в губы. Он удержал ее, осторожно прижал к себе, и она почувствовала, как нарастает в нем запретное желание.
«Не будет ли малышу вреда? — подумала она с тревогой. — Наверное, нет. Он ведь там пузырем защищен».
А Владимир уже расстегнул ее кофточку, бережно сжал набухшую грудь.
— Какая ты стала… сладкая. Хочу тебя…
Он шептал что-то еще, а шуба его уже свалилась на пол, и остальная одежда упала сверху. Немного стесняясь своего изменившегося тела, Варя стояла перед ним обнаженная и робко улыбалась, словно спрашивая: «Ну как? Нравлюсь тебе такой?» И чувствовала, что нравится, потому что граф уж так начал ласкать ее, что в голове мутилось, как бывало раньше, а может, и еще больше.
Сколько это продолжалось — Бог весть! Варе показалось, что она вечность провела со своим возлюбленным. И вместе с тем, когда Владимир Иванович уехал, она с тоской ощутила, как мало было дано ей этого ворованного счастья. Сколько бы его ни выпало на ее долю — не пресытилась бы. А теперь только вспоминать осталось да с загадочной улыбкой поглядывать на барыню: думает, что победила, ан нет! Не все в ее власти. Варин голос ей не принадлежит…
