— Выходит, тебе придется оставаться здесь до самых ее родов? — ужаснулся он. — Да мыслимо ли это? Столько прожить в разлуке. Ты столько пробыла заграницей, а теперь в деревне… Скоро ты, пожалуй, начнешь забывать, как я выгляжу.
— Это скорее ты… — с грустью начала Елена, но тут же оборвала себя: — Нет, нет! Мы больше не говорим об этом! Я так решила: не оглядываться в прошлое. Мы должны смотреть в будущее, и все делать для того, чтобы оно стало таким, о каком мы мечтали. Я никогда не упрекну тебя в том, что было…
Упав на колени, Владимир принялся целовать руки жены, прижиматься к ним всем лицом. Высвободив одну, Елена нежно погладила его по волосам.
— Мой любимый… Господь не дал нам ребенка, но он у нас будет. Все сложится так, как мы этого хотим, я в это верю. А ей… Ей было бы трудно с ребенком в ее положении и в ее возрасте. Это даже гуманно с нашей стороны освободить ее от такого бремени. Для нее — бремя, для нас — счастье.
И Владимир безоговорочно поверил жене. Поверил ее истовой убежденности в своей правоте, ее предчувствию благополучного исхода их сомнительного предприятия. О Варе он ничего так и не спросил.
День они с женой провели в прогулках по саду и окрестностях, в разговорах о Петербурге. Елене не терпелось узнать обо всем, что происходило в свете этой осенью. К сожалению, Владимир Иванович немного мог ей рассказать: в последнее время он жил затворником. Но Елена жадно впитывала и то немногое, о чем граф ей поведал. Граф Лев Николаевич Толстой открыл у себя в Ясной Поляне начальную школу для крестьянских детей, и, говорят, даже сам преподает в ней. Все только и обсуждают проект «Положения о крестьянах», и предчувствуют более значительные реформы. Мариинскому театру присвоено имя императрицы Марии Александровны. А вот в одном из московских театров — Малом — прошла, как рассказывают, незаурядная премьера: драматург Островский представил свою новую пьесу «Гроза». В остальном же все по-прежнему, все как было…
— А что слышно о Тургеневе? — нетерпеливо спросила Елена Павловна, которой очень понравился его последний роман «Дворянское гнездо».
— Говорят, уехал к себе в Спасское-Лутовиново. Вроде бы Толстой навестил его там.
— Боже мой… — прошептала графиня. — Какие гиганты! Как нам повезло, дорогой, что мы живем в одно время с такими людьми! Чего стоят наши мелкие обиды и переживания в сравнении с мощью этих людей!
Владимир Иванович почувствовал, что его слегка задело ее отношение:
