Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура | страница 18

Умение вовремя вставить небех так важно, что уже почти стало условным рефлексом (я много лет мечтаю открыть псевдоанглийский паб «Небех и вздох», где никогда не будет того, чего вам хочется: «У вас есть пиво? — Небех»). Неслучайно именно это слово стало одним из первым славянизмов, проникших во все диалекты идиша, — ведь оно так подходит языку, который превратил жалобу в вид искусства.

Некоторые идишисты подчеркивают домашний, уютный характер большинства славянизмов, считая, что «когда в языке встречаются слова-синонимы или близкие понятия, одно из которых — немецкого, а другое — славянского происхождения, то ближе к народу второе, хотя германизм, предположительно, старше»[9]. Эти славянские заимствования, конечно же, хранят память о штетлах, еврейских местечках. Местечковый дух проник в язык, уже ставший самостоятельным организмом, — и усилил его самостоятельность. Давайте рассмотрим, как это происходило.

Вот самое убедительное доказательство того, что идиш — не просто диалект немецкого, а отдельный язык: немецкие евреи, переселившись на славянские земли, не отказались от своего прежнего языка полностью (в отличие от их французских и итальянских предков). Видимо, идиш лучше всего подошел для выражения их мыслей. Все заимствования из языка новых соседей проверялись по тем же критериям, что и небех когда-то: хорошо ли это для евреев? может ли идиш это использовать?

Славянские слова и структурные особенности сильно повлияли на идиш, но они изменили только его строение, а не настроение. Попав в язык, они лишь усилили его дух. В конце XIX — начале XX века евреи начали массово уезжать из Восточной Европы в Западную и в обе Америки. Эмигранты так решительно избавлялись от славянизмов, что даже великие еврейские писатели — отцы-основатели современной идишской литературы^>{11} — начали редактировать издания своих книг, убирая из них устаревшие и «ненужные» заимствования. Несмотря на то что их повседневная речь была пронизана этой лексикой, они с легкостью выбросили множество слов из произведений, к тому времени уже ставших классикой литературного идиша. Но вот славянские синтаксические конструкции стали такой важной частью восточноевропейского идиша, что от них нельзя было избавиться, не разрушив саму канву языка. Сейчас они так же явственно слышны в языке, как и сто лет назад.