Название гой по умолчанию относится к христианину — почти все идишеязычные евреи жили среди христиан. Когда описывают бессмысленный спор или жалкое оправдание, то говорят, что в нем мамошес ви дер гойишер гот («не больше сути, чем в боге гоев»). И под «богом гоев» подразумевается явно не Зевс. Единственный гойишер гот, который имеет значение, — Иисус. Поговорка означает «Правда?! Это не более правда, чем то, что Иисус умер за наши грехи»; отсюда видно, что идиш находится в вечной оппозиции; отсюда можно понять, почему евреи просто не перешли на немецкий язык.
Сначала нужно выяснить, почему, согласно поговорке, у Иисуса отсутствует именно «суть», а не «истина» или «сила». Слово мамошес — «реальность» или «вещественность» — произошло от наречия мамеш, которое в буквальном переводе означает «осязаемо» (его ивритский исходник, мамаш, — от глагола, означающего «щупать», «касаться»), но куда чаще используется в переносном смысле: «действительно», «весьма». Эр из мамеш алт — «он очень старый». А если говорят, что сладкий стол на празднике бар-мицвы «мамеш ломился от угощений» — значит, он прямо-таки трещал.
Слово мамеш в значении «ощутимо» даже, можно сказать, повлияло на английскую литературу. Есть известный мидраш об одной из казней египетских — осязаемой тьме. Это было не просто отсутствие света, а некое вещество, самостоятельная сила, плотная темнота, с которой не справилось даже полуденное солнце. Тьма охарактеризована как веямаш (корень тот же, что и в мамаш). Те, кому доводилось продираться сквозь курс английской литературы, должны помнить начало «Потерянного рая» Мильтона, где есть строки: «…как в печи, пылал огонь,/ Но не светил и видимою тьмой/ Вернее был…»[7]. Мильтон, интересовавшийся подобными вещами, вполне мог изучить иврит; идею он почерпнул либо из самого мидраша, либо от того, кто тоже этим увлекался.
Мамошес — производное от мамеш. В нашей поговорке идея вещественности связана с отрицанием божественной природы Христа. Как мы уже знаем, под гоями чаще всего подразумеваются христиане, но можно сказать еще конкретнее. Большинство христиан, среди которых жили евреи, принадлежали либо к православной, либо к римско-католической церкви. Несмотря на множество различий, обе церкви верят, что, когда священник берет облатку и вино, говоря «Hoc est enim corpus meum» — «Сие есть мамеш тело мое», — хлеб и вино превращаются в плоть и кровь Иисуса. Не просто символизируют плоть и кровь, не заменяют их, а меняют свою субстанцию и становятся ими. Этот процесс, известный как пресуществление, — главный элемент католической мессы; вера в чудо превращения — основа католичества.
