Помощник грузно зашагал в каюту, а я, садясь в машину, сказал:
— Взглянуть бы на город…
— За чем же остановка? — сказал Григорий (так звали товарища из посольства). — Хоть сейчас. Что посмотрим? Центр? Королевский дворец? Дрессированных слонят, зоопарк?
— Всё! И если можно, конечно, животных!
— Всё в наших руках! — улыбнулся Григорий.
Я приготовился смотреть на дикие джунгли, бамбуковые заросли, зелёные реки и каналы.
Но банановые кусты и тихие улочки быстро остались за спиной, и мы вырулили на широкий проспект, вдоль которого к самым облакам поднимались белые, как в Лос-Анджелесе, здания.
На площадях сверлили небо памятники. На постаменте одного стояли бронзовые солдаты…
А над высоким зданием кинотеатра горела алая надпись: «Приключения Одиссея», и на рекламах стреляли ковбои.
По дорогам летели автомобили, спешили стайки молодых людей с портфелями и книгами, и Григорий сказал:
— В университет!
Я усмехнулся:
— Я-то думал, кругом джунгли, а здесь животных днём с огнём не найдёшь! Столпотворение! Почти как в Токио.
— Найдём! — сказал Григорий. — Всё в наших руках! — И повернул машину к ограде, за которой зеленело поле и тянулись в небо высокие пальмы. Между ними, пощипывая траву, прогуливались медлительные серые слоны и коровы.
— Зоопарк? — спросил я.
— Нет. Зоопарк дальше, — сказал Григорий. — Это королевский дворец. Вон белое здание, в глубине…
— Так вот же коровы и слоны! — сказал я.
— Коров привезли специально из Швейцарии для короля. Он любит хорошее молоко. И слоны тоже королевские. Только королю сейчас, конечно, больше нравятся автомобили.
Я хотел разглядеть королевский дворец, в котором жила королева маленького Тау. Но от улицы дворец и дворцовый парк были отгорожены широким водяным рвом, а за решётками неподалёку от пальм прохаживались часовые.
Григорий свернул в узкую улочку.
Всё вокруг сразу задышало бензином. В открытых дверях каморок пыхтели примусы, синел чад.
По обочинам кое-где стояли потрёпанные автомобили. Под ними возились с инструментами рабочие — пожилые китайцы, малайцы. А возле них толкалась детвора.
Ребята тоже были перепачканы в мазуте, в масле, отвинчивали гайки, подносили детали и сами старались юркнуть под машину.
Кое-где в открытых мастерских лежали стволы красного дерева, валялись головы кокосовых орехов. А на полках стояли тёмно-вишнёвые статуэтки танцовщиц, водоносов.
И обезьяны. Те самые обезьяны, о которых я мечтал, тоже глядели с полок плутоватыми глазами.
