сбора для бесед и отдыха: оно выбиралось в наиболее живописных окрестностях и сверх того еще специально украшалось. Так, чтобы подчеркнуть естественную красоту, создавался такой парковый уголок: «Вчера на берегах Вилейки совершили первое целование общества „променистых“. Место прекраснейшее, восхитительное! Началось целование „променистых“ с работы над украшением чудесной в выбранном месте натуры. В падающем в Вклейку ручейке устроили каскад из скатившихся с высоких гор камней… Скатили с горы огромный камень, воображая себе, что завоевываем неприятельский замок, город; но по малочисленности (только вшестером) без каких-либо механизмов не могли его дотащить до ручья. Так что штурм… из-за наступления ночи, а было уже почти восемь, и из-за недостатка механизмов отложили на неделю», — так описывает первый ритуал Ян Чечот в письме к Мицкевичу в апреле 1820 г. (т. 2, 20). А вот более конкретное описание места и обоснование связи места и действия: «…на Поплавах, на Россе. Приятный пригорок, омываемый с одной стороны ключом, а с другой — Виленкой, и еще с двух сторон он соединяется с пашней, а за ним возвышаются еще холмы, покрытые деревцами с распустившейся свежей листвой, был местом начала; а другой пригорок, поросший зеленой муравой и деревьями, вблизи деревенской избушки, — местом окончания веселья» (т. 2, 293). И далее: «…каждый счастлив, душа каждого проникнута видом расцветающей природы» (т. 2, 294).
У «променистых» сложились свои обычаи — «целование» (с председателем) в знак дружбы и братства, ритуальное питье молока в знак скромности, воздержанности и отказа от крепких напитков.
Мицкевич с энтузиазмом принял идею этой новой организации, радовался ее массовости, хотя и старался несколько охладить восторг своих товарищей. Он разработал нечто вроде устава: «Речь о структуре и целях Товарищества» (в письме к Зану 13/25.5.1820; т. 2, 80–91). Вот как это мыслилось: «Целью „променистости“ является счастье» (т. 2, 83), «исправлять молодежь, приучать к искренности, простоте, искоренять эгоизм» (т. 2, 82); «… Мы желали, чтобы забавы эти веселили ум наукой, а тело упражнениями, и происходили очень рано, чтобы не мешали дневным трудам. Руководителем избрали Томаша и назвали его Аrcy [т. е. Архи-] с добавлением „променистый“» (т. 2, 292).
О выдающейся роли Томаша Зана говорили все. Как писала его позднейший биограф Мария Дунаювна (Dunajówna): «…из одного из усерднейших, но недооцененных… членов филоматов вырос он в вождя всей академической молодежи и стал символом высших духовных ценностей польского студента»
