Она взглянула на него, и в ее глазах отразилась целая буря чувств. Гнев. Разочарование. Снова гнев.
– Раньше я держала язык за зубами, Джек, но сейчас скажу все.
– Будьте осторожны. Потому что это может быть последний раз, когда я стану слушать.
Казалось, она вот-вот взорвется.
– Я знаю, что вы просто играли со мной вчера, когда заявили, будто не знали о том, что Брайан страдает глухотой.
– Это была не игра. Я понятия не имел о его болезни.
– Несмотря на то счастье, которое даровал Брайан мне и Оскару, время от времени меня все равно посещают эти ужасные мысли.
– О Брайане?
– Нет. Не о Брайане. О его биологических родителях. Я думала: знали ли они о том, что он глухой? И не по этой пи причине отдали его на усыновление? Мне казалось, что это ужасно – думать так о людях, которые поделились со мной таким бесценным даром. Я чувствовала себя виноватой уже просто оттого, что такие мысли приходили мне в голову. Но теперь, когда я встретилась с вами лицом к лицу, теперь, когда я узнала вас и поняла, что вы собой представляете, я должна признаться: чувство вины ушло.
Джеку захотелось сказать что-нибудь в свое оправдание, но мыслями он унесся к Джесси. К красивой, замечательной, невероятно эгоцентричной Джесси. Он ненавидел себя за то, что думал так о ней. Но, быть может, в этом и крылась причина того, почему она отдала ребенка на усыновление.
И презрение Линдси стало ему чуть-чуть понятнее.
Она поднялась и бросила на стол десятидолларовую банкноту, чтобы заплатить за себя по счету.
– Прощайте, мистер Суайтек. И примите мои поздравления. Я думаю, в вашем эгоцентричном мирке как раз хватит места и для мистера Пинтадо.
Джек сидел в молчании, глядя в никуда, не в силах понять, отчего ему стало так плохо, когда Линдси повернулась и пошла прочь.
– Она держит тебя на коротком поводке, – заявил Тео.
– Ты думаешь? – обронил Джек.
– Сколько раз я доводил тебя до белого каления, когда сидел на скамье смертников?
– Примерно раз в две недели.
– Видишь. Прошло десять лет, а я все еще не могу избавиться от тебя.
Джек уже совсем собрался заметить приятелю, что это его дом, что они готовят его продукты и что Тео каждый уик-энд регулярно усаживает свою тушу на диван Джека, так что это еще вопрос, кто от кого не может избавиться. Но потом решил не заострять на этом внимания.
Тео вновь сосредоточился на приготовлении еды. Он обжаривал два толстенных стейка из тунца в хрустящей корочке из лимонного перца, кунжутных зерен и имбиря. С лопаточкой в руке и засаленным белым фартуком вокруг талии он походил на повара из ресторана быстрого обслуживания. В глазах большинства людей Тео выглядел малым, чье представление об ужине из семи блюд не простирается дальше пачки чипсов и упаковки из шести банок пива, но на самом деле он был очень неплохим поваром. Ему нравилось готовить, и, подобно большинству хороших поваров, он не терпел, когда кто-то путался у него под ногами в кухне.
