Фортуна Зевсовна Олимпийская — это на работе была богиней счастья и успеха, а так, по жизни, — баба бабой. И этого, для Штирлица было достаточно. Наш шпион был еще тот шалун! Едва увидев попу Фортуны, он каждый раз без лишних слов засаживал свой фаллос в самую её гущу. А уж если кто-то зависал на крючке у Максимыча, то соскочить с него, у абонента не было никаких шансов. Своим сладострастием Штирлиц мог заполнить озеро Байкал до краев.
Дошло до того, что Фортуна просто уже боялась поворачиваться к Штирлицу своим лицом. Но вот спереди, так сказать с лица, она индийскому разведчику абсолютно не нравилась и зачастую он сам просил ее развернуться к нему спиной и глубоко прогнуться. Но фигушки! Фортуна, как всякая женщина, начинала пускать в ход всякие уловки — то у ней голова болит, то на работе неприятности, а то и просто устала. Короче говоря: старалась упрямо смотреть Штирлицу в лицо!
А когда богиня успеха нагло пялиться тебе прямо в глаза, и крутит в твою сторону свое колесо Счастья, — то о каких неудачах можно говорить? — вопрошает в конце своей диссертации г-н Брухтто. И затем тот же ученый делает заключительный вывод: История развивается по спирали. А спиралька та, находится в вульве Клио. Фортуна и Клио — родные сестры. И когда в их хате гас свет, то Штирлиц-Сингх начинал своим ферритовым стержнем брать всё, что ему нравиться и куда ему нравится. Девчонки, в ответ, лишь пружинили хвостами, неистово охали, и хриплыми голосами предсказывали советскому разведчику будущее нашей планеты. То есть Максымыч знал, чем вся эта кутерьма закончиться, и поэтому всегда сражался на стороне грядущего победителя. Вот Вам и секрет формулы счастья и успеха.
* * *
Сталинс из всех титулов наиболее ценил, когда народ ласково называл его генсек. Великий Кормчий безумно любил лишь две вещи: личную абсолютную власть в Империи, и свои мягкие чувяки. Но для управления страной ему требовался сонм послушных и боязливых бюрократов. Из этих послушных он выбирал самых послушных и давал им возможность попасть в свою свиту. Генсек никогда не ошибался в людях. Однако, однажды случился небывалый случай — в его питомнике завёлся ренегат. Ренегатом этим оказался, никто иной, как Майкл Горбачов (он же Gorby). Редкостной мимикрии человек. С детства вращаясь в партийных кругах он поднаторел в болтливой риторике, научился мило улыбаться в лицо своим жертвам и мог умело скрывать (до поры, до времени) своё болезненное честолюбие.
