?.. Хотя ради таких денег… А если он не для себя?! Ё!.. Может, и
еврейчику… того… помогли?.. Ой-ей-ей-ей-ей!..
Да, это было не просто фиаско, это был крендец полный! Перебежать дорогу страшно даже сказать кому — нет, такое уже не прощалось!
— Ну, — легко читая их мысли и дождавшись нужной, с издевкой спросил порученец, — и как мы все это будем объяснять?
И тут оба отставника показали, что не зря много лет носили большие золотые звезды и широкие лампасы, нет, не зря! Какой-нибудь лейтенант в такой ситуации просто бы исчез — растворился бесследно в пространстве, не оставив даже сапог, капитан бы, все осознав, немедленно застрелился, майор сошел бы с ума и стал пороть полную чушь, а полковника с подполковником хватил бы удар, но генералы… нет… их так просто не возьмешь… Им даже переглядываться не надо было, чтобы договориться: во попали, все, перемирие, выступаем единым строем.
— Докладываю! — выпучив для пущей искренности глаза, отрапортовал Мотнёв. — Прибыли в целях охраны и сопровождения!
— Так точно! — вступил Жотов. — Во избежание, так сказать! — И, понизив голос, добавил: — Был сигнал.
— Да? — как-то особо глумливо удивился порученец. — Неужели сигнал?
— Так точно! — подтвердил Мотнёв.
— А стену зачем было взрывать? — продолжал ласково изгаляться порученец.
Обогнув охранников, к нему подошла Прекрасная.
— Для устрашения врага! — хором ответили генералы, в упор ее не замечая. Сейчас она вызывала у них отвращение. И, зная свою прямолинейность, они опасались это как-то ненароком выдать.
— Ну видите, — как бы заканчивая так и не начатый сегодня откровенный разговор, повернулся к ней порученец. — Спокойно жить вам здесь все равно не дадут.
Елена посмотрела на проломы в могучих стенах, на бронетранспортеры, на сгрудившихся за ними солдат, на двух их командиров — и согласно склонила голову…
Этим же вечером спешно присланный в N правительственный борт взял всего двух пассажиров: ничем внешне не примечательного, разве что самоуверенного, всем своим видом излучающего довольство мужчину и ослепительной красоты женщину, раз взглянув на которую — забыть было невозможно. Даже выражение какой-то усталой обреченности — то ли искренней, то ли умело изображенной, понять было трудно — лицо ее ничуть не портило, напротив, еще больше манило взгляды мужчин, мнящих себя победителями.
Примчавшийся проводить губернатор смотрел на обоих заискивающе, но особенно — на нее. Прощание было недолгим — улетавшие молча и достаточно сухо кивнули местному владыке и пошли вверх по трапу, не оглядываясь. Самолет взлетел, набрал высоту и взял курс на столицу.
