— Той ночью ты был здесь? — спросил он.
— Нет. — Лицо Фин-Кединна исказилось.
«Едва ли причиной тому была боль в ребрах», — подумал Торак.
— После великого пожара, — начал Фин-Кединн, — твоя мать и отец искали меня. Они умоляли меня помочь им бежать.
Ренн положила руку ему на плечо.
— Тебе нужно отдохнуть. Не разговаривай больше.
— Нет! Я должен рассказать! — Он говорил с пугающей настойчивостью, и пронизывающий взгляд его голубых глаз приковывал к себе взгляд Торака. — Я был зол. Я хотел отомстить ему за… за то, что он забрал твою мать. И отказался.
Торак слышал клацанье вороньих когтей по камням. Он посмотрел в лицо своему приемному отцу, желая, чтобы его слова не были правдой, но зная, что это все-таки правда.
— На следующий день, — сказал Фин-Кединн, — я смягчился. Я отправился за ними. Но они исчезли. Бежали в Сердце Леса. — Он закрыл глаза. — Больше я их никогда не видел. Если бы я помог им, может быть, она бы осталась жива.
Торак коснулся его руки.
— Ты не мог знать, что так будет.
Вождь племени Ворона улыбнулся горькой улыбкой:
— То же самое и ты говоришь сам себе. Помогает?
С рычанием Волк вскочил на ноги и помчался за одному ему ведомой добычей. Из костра выкатился уголек. Торак пнул его обратно носком башмака. Внезапно свет от костра показался хрупкой защитой от темноты вокруг.
— Поддерживайте яркое пламя, — сказал Фин-Кединн. — И не спите. Демоны. Призраки. Они знают, что мы здесь.
Избранный смотрит, как спят отступники, и жаждет наказать их и выпустить огонь на свободу.
Девочка, что развела огонь, сделала это неправильно и без почтения. Она отступница. Она не следует Истинному Обычаю.
Мальчик бросил ветку в костер и пнул его. Он тоже утратил Обычай.
Повелитель должен знать об этом. Повелитель чтит огонь, а огонь чтит его. Повелитель накажет отступников.
Огонь священен. Его должно чтить, ибо он — чистота и истина. Избранный любит огонь за его ужасное сияние и его жажду поглотить Лес, за его устрашающую ласку. Избранный жаждет вновь воссоединиться с огнем.
Ветер меняется, и Избранный спешит преклонить колени в дыхании огня, испить его священную горечь. В ладони Избранного горсть золы. Зола острая на языке, тяжелая в животе. Она есть сила и истина.
Раненный человек стонет в мучительных снах. Сон мальчика тоже неспокоен, но девочка спит, словно мертвая. И над ними волк и вороны бдительно сторожат, а огонь тем временем угасает, заброшенный всеми. Бесчестие.
Гнев разгорается в груди Избранного.
