”Римский папа со всем своим порядком и царством и есть антихрист”2, — сказал Меланхтон, сподвижник Лютера. Жан Кальвин заявил: ”Мы утверждаем, что глава этого проклятого отвратительного царства в западной церкви — папа”3.
Я не знаю, как вам, но мне эти слова кажутся ужасно фанатичными. Как можно говорить такие чудовищные вещи о религии другого человека?
Прежде чем слишком строго судить протестантских реформаторов, давайте посмотрим на наше с вами время. Те, кто против абортов, называют сторонников абортов убийцами младенцев, те же, в свою очередь, зовут первых фанатиками. Черные ненавидят белых, белые — черных. Израильтяне точат зуб на арабов, арабы — на израильтян. И мы на Западе все осуждали коммунизм последние семьдесят пять лет.
Человеческая природа сегодня та же, что и пять веков назад, когда вспыхнула протестантская Реформация. Изменились лишь предметы разногласий. Не обращая внимании на то, сколь фанатичными кажутся нам слова реформаторов, можно предположить, что если бы мы жили в то время, то испытывали бы те же чувства в их спорах, что мы испытываем сегодня в своих. Пятьсот лет назад у протестантов были причины для такого жесткого осуждения католицизма. Эти причины существуют до сих пор, и нам нужно знать о них, даже если наша реакция и не столь категорична.
Начнем с 12-й главы Откровения. В начале главы мы видим беременную женщину, облеченную в солнце и стоящую на луне. Дракон, собирающийся пожрать младенца, как только он родится, открывает сцену в 3-м стихе. Младенцем, разумеется, был Иисус, и Он был ”восхищен к Богу и Его престолу” (ст. 5). Это очевидное указание на вознесение Христа на небо на сороковой день после Его распятия.
Когда же дракон увидел, что не может уничтожить Христа, ”он начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола” (ст. 13). Жена в библейском пророчестве представляет Божий народ. Так что, когда сатане не удалось уничтожить Христа Самого, он напал на Его Церковь.
Как было замечено в предыдущей главе, в первые три столетия христианской истории сатана использовал Римскую империю для преследования Церкви. Но затем Константин легализовал христианство, и оно заняло место язычества в качестве господствующей религии. К 500 г. Церковь стала влиятельной силой в европейской политике.
В течение трехсот лет преследования со стороны Римской империи христиане возлагали свои надежды на освобождение, согласно библейскому обетованию о том, что Христос установит Свое вечное царство при Втором пришествии. Но поскольку христианство все больше и больше обретало политическую силу, интерпретация пророчества слегка изменилась. Божье царство уже не было делом будущего. Этим царством была Церковь, а существующий мир — сферой, в которой царство Бога проявляло себя. Земные царства были Божьим царством, а Церковь — Божьим посредником для поддержания этих царств на верной нравственной тропе. В результате Церковь оказалась глубоко втянутой в светскую политику.
