— Врагов у Паулины не было. И никто никогда ей не угрожал. Она и с людьми-то не встречалась… Правда, ушел от нее муж; но с тех пор он тут не появлялся, не писал даже. Было время — Паулина узнала, что они с Юстиной теснятся в маленькой комнатенке, и предложила ему часть дома. Но Екаб отказался. А я совсем не хотела, чтобы она завещала все мне, я как сердцем чуяла, отговаривала ее. Но характер у нее был упрямый… Вчера вечером, когда мы рассматривали старые фотографии, она мне показала и еще кое-что. Шкатулку. Там были ее документы, а кроме них — деньги, четыре тысячи рублей, золотая цепочка с крестиком, браслет и еще два золотых колечка. О браслете она сказала, что это очень дорогая вещь: с бриллиантами…
— Вы не спросили, откуда у нее такие ценности?
— Спрашивала. Она сказала, что это фамильные драгоценности.
— Где хранилась шкатулка? Как выглядела?
— Такая старинная. Резная, черного цвета.
— Где же она хранилась?
— Где была раньше — не знаю. Но вчера вечером Паулина попросила, чтобы я взяла ее к себе. Она у меня сейчас…
И Эмма заплакала, опустив голову.
Эвартс задумчиво покачал головой. Да, интересно получается… Значит, Паулина все же боялась чего-то определенного, если отдала шкатулку на хранение? Или Эмма сама взяла ее — после убийства?
Он записал показания, дал свидетельнице расписаться. Надо бы, конечно, изъять эту шкатулку с драгоценностями в интересах следствия. Только как это сделать, чтобы совсем не вогнать в панику уже и так донельзя перепуганную женщину? Ведь если именно за шкатулкой охотился преступник, он может и еще раз наведаться. А о том, что драгоценности находятся теперь у Эммы, нетрудно догадаться человеку, который знал образ жизни Паулины и не нашел ничего в ее доме.
Так Эвартс и сказал Эмме, и она сразу же согласилась передать шкатулку.
Когда шкатулка находилась уже в сейфе Эвартса, он позвонил в уголовный розыск Целмсу. Услышав в трубке знакомый голос, спросил:
— Что нового? Ах есть кое-что? Заходи, буду рад.
Целмс появился у следователя минут через двадцать. Они были давними друзьями, вместе кончали юридический факультет и обычно понимали друг друга без лишних слов.
— Что же за новости у тебя?
— Нашли еще одного свидетеля. Он ночью, часа в два, видел свет, пробивавшийся сквозь щели в ставнях дома Паулины.
— Интересно. Она вечерами, как все утверждают, никого не впускала. Для кого же было исключение?
— А во сколько ушла Круминьш?
— Эмма? Намного раньше. Правда, у нее свой ключ. И она не помнит, закрывала ли за ней дверь хозяйка, или она, уходя, заперла снаружи сама.
