Вернее, так: пусть бы их «взяли за хобот», но нормальные милиционеры, а не эти бандюки. Они, быть может, еще хуже самих Жеребцовых, которые обворовывали мертвецов!
На какое-то время звуки стихли, потому что вся эта компания спустилась на самое дно «могилы». И тогда безумная мысль забегала у Ольги в голове: закрыть их там и вызвать милиционеров. Она вскочила со снега, припала к щели... Ничего не выйдет! В сарае остались двое: дядя
Петя и шофер. Они стояли над ямой, не произнося ни слова, потому что им совсем не хотелось говорить друг с другом.
На лице у мафиозного шоферюги было нетерпение, а дядя Петя... даже и не скажешь, как называть то чувство, которое проступало на его лице сквозь маску напускного спокойствия и поддельную полуулыбку — досада, страх? А может, чувство, что он свалял большого дурака, связавшись с «.брателлами». Так оно, кстати, потом и оказалось.
Прошло еще минуты три-четыре, и вот из люка показался младший, Николай. Он тащил то, что Ольга приняла за мешок. Это был брезентовый, очень старый чехол от чего-то военного, потому что вещь эта была «защитного», то есть зеленого цвета. Только чрезвычайно выцветшего.
Николай поставил чехол на землю и вдруг изо всей силы ударил стоящего рядом шофера по ноге, по коленке. Казалось, Ольга прямо слышала, как у того что-то хрустнуло. Бандит заорал и завалился на бок. Да так неудачно, что придавил вылезавшего за ним Бригадира. В результате оба покатились по ступенькам вниз.
— Серафимушка! —- закричал Николай. — Сюда скорее!
Однако его победе не суждено было восторжествовать. Потому что дядя Петя, которого никто не принимал в расчет, вдруг взмахнул костылем и треснул, притом очень ловко, Николая по шее. Тот, не издав ни единого звука, рухнул на вылезавшего из подвала Серафимушку. И братья тут же укатились обратно в могилу, в объятия к мафиози.
Что там происходило, Ольга могла только догадываться — по истошным крикам обоих братьев. Дядя Петя в это время расстегнул чехол и стал поспешно набивать себе карманы золотыми зубами. Причем делал он это как-то очень ловко и одновременно очень... отвратительно!
Но при этом дядя Петя чутко прислушивался к тому, что происходило в подземелье. И едва крики замогильной драки стали приближаться к поверхности, он стремительно, цепкими пальцами вставил пуговицы в заскорузлые от времени петли и отскочил в сторону, прислонился к стене. Ольга даже невольно отпрянула — так близко от нее был этот неприятный, двуличный человек.
