Ты слыхал? Чего это было?
По-моему, ничего не было. Больно ты, Сима, сумасшедшенький стал!
Потом наступило молчание, которое показалось Ольге бесконечным. На самом деле, конечно, пауза эта проползла быстро, словно напуганная черная кошка ночью, а потом они заговорили снова.
Ну? Понял? Ничего не было! Никто туда не заглядывал. Нитка цела, и бумажка на месте
Ладно, замолкни! Береженого бог бережет. .. давай сюда мешочек, я сам полезу.
Апочемуй-то ты?
Да потому, что я твой старшой. И сам желаю полюбоваться!
Ладно, лезь, потом я. Тоже хочу посмотреть.
После этого довольно- долгое время ничего слышно не было, кроме какого-то сопения. Пожалуй, так сопят обжоры, когда им достается лакомая еда.
Ну, скоро ты, Серафим?
Сейчас!
Ответ этот прозвучал как-то глухо, словно из-под земли...
Из-под земли?!
И, отодвинув осторожность в сторону, Ольга все же перекатилась на самый край фанерного листа. Так что теперь она могла просто свалиться братьям на голову, а уж то, что лист этот прогнулся очень заметно — это сто процентов!
Единственное, он не заскрипел, как в первый раз. Уж почему, неизвестно. Быть может, проявил благородство... Так или иначе, Ольга могла свесить голову.
Она увидела, что младший из братьев стоит над... погребом. А оттуда идет слабый свет — вернее всего, от фонаря.
Ну, сколько там, Сима? — и такое нетерпение послышалось в голосе среднего Жеребцо-ва, что, казалось, это были не слова, а сверла, которые сейчас пробуравят медлившего с ответом Серафима. — Сколько же?!
Да ты будто сам не знаешь... Килограммов шесть уже!
Ой, братуха! Как хорошо-то! Как замечательно! Ведь мы с тобой миллионеры, миллионеры, миллионеры! — и Николай буквально запрыгал на краю погреба.
Не говори так часто «миллионеры», а то получатся «миллиционеры»! — и из ямы донесся самодовольный смешок.
Как же мы все это с тобой вывезем-то, а?.. На доллары будем менять, что ли?
Конечно, надоллары1
Так ведь уж больно стремно это...
Сумеем, ничего. Сейчас, Никола, не про это надо думать! Пусть у тебя душа болит, как нам все оттуда взять!
Ой, холодно очень в это болото лазить. Холодно, братушка!
Ничего, вытерпишь! Зато как заживем-то, а, представляешь?
Тут они захохотали. Старший брат глухо, из-под земли, словно покойник. А младший вторил ему, подхохатывал, словно бес, и при этом он не мог удержаться, топотал ногами. И это было жуткое представление.
Чтоб хотя бы не смотреть на них, Ольга снова аккуратно легла на балку. Но жеребячий жереб-цовский регот легко долетал к ней. Фанера скрипнула под Ольгиными боками, и не раз- Но братья теперь ничего не замечали, словно загипнотизированные.
