Щукин открыл его и стал пересчитывать сигареты.
- Восемь.
- Ладно. Как мне отсюда выбраться?
- Через дверь. И направо. А было девять. Это кто ж столько выкурил?
Действие портвейна быстро заканчивалось. Приятные мысли, захватившие Щукина врасплох, пролили свет на его детство.
- Последний урок физическое воспитание. В женской раздевалке за бетонной ширмой курили. Там входное отверстие калибра 7,62.
Я встряхнул его за плечо.
- Как мне выбраться из поселка, Щукин?
В магазин ввалилась шумная ватага идейных анархистов под управлением все того же Мити.
- Здорово, славяне! – приветствовал Митя колонну штурмовиков. – Ну, как там наши? Вставили «Байеру»?
- «Нюрнберг»! – штурмовики выпили стоя.
Щукин закурил, исподлобья глянул на продавца, отпускавшего товар анархистам, затем обернулся ко мне.
- Ты, сотрудник, страх потерял или пьяный до глупости?
Штурмовики уже орали какую-то немецкую песню, а еще и прибывшие анархисты шороху добавили, так что смысл вопроса разобрал я с большим трудом. Щукин сообразил, и резко ткнул меня костяшками в солнечное сплетение. Сложившись от боли, я невольно уткнулся в его брюхо. Теперь я слышал капитана вполне отчетливо.
- Это Казейник Анкенвоя, - тихо и серьезно сказал мне Щукин. – Назовешь его поселком, или, хотя бы, городом, кишки тебе сразу выпустят. Без суда и следствия. Запомнил?
- Запомнил, - прохрипел я, кое-как восстанавливая дыхание.
- Повтори.
- Казейник Анкенвоя.
- Молоток. Слушай дальше. Из Казейника нам пути нет. Он годов десять блуждает по области. Как - не знаю. Природная аномалия. Но кое-кто знает. И ход есть. Найдешь меня завтра, сообщу подробности.
Он уронил голову на прилавок.
- Ты куда пропал, святой отец? А мы тебя обыскались!
Я обернулся на удивленное, и, вместе, радостное восклицание. Альбинос, возглавлявший колонну штурмовиков, сгреб меня в объятия и снял с табуретки. Альбиноса я приметил сразу, как зашел в магазин. Этот автобусный убийца и виду не подал, что мы знакомы, хотя я затылком чувствовал его пристальный взгляд почти все время, проведенное в магазине. Так же сразу я приметил и Хомякова, что-то уединенно обсуждавшего за дальним угловым столиком с интеллигентного вида юношей в очках. Но к Хомякову я еще вернусь. И вернусь обстоятельно. А в данный момент мне было не до него. В данный момент я был увлечен свирепым альбиносом в самое горнило праздника. Штурмовики меня встретили радушно. Казалось, они ждали меня всю жизнь.
- Оцени, кто с нами братья! - Альбиноса распирало. - Что я твердил еще утром? Такую игру духовенство не променяет! Майн либен августейший! А ты мне что спорил, душа из тебя?
