Заметив, что все его подруги несут инструменты: Нагия — лютню, Хафиза — барабан-дарбуку, Сельма — бубен, Мухсин готов был расплакаться: он тоже желает нести какой-нибудь инструмент! Разве он не такой же музыкант, как они все?
Тщетно старалась Шахла успокоить и отвлечь мальчика. Наконец она велела дать ему кастаньеты и, ласково улыбаясь, сказала:
— На, понесешь кастаньеты, малыш. Это как раз тебе по росту.
Она хотела взять Мухсина за руку, но мальчик наотрез отказался. Он пойдет за ней, как полагается участнику ансамбля. Только так, и не иначе!
Наконец Шахла со своей свитой, предшествуемая слугами и лакеями, подошла к подъезду. Гости провожали ее восхищенными взглядами, улыбками и комплиментами; в толпе то и дело слышались игривые шутки и остроты.
— Эй, посторонись, дай взглянуть!
— Ну и ну! Просто загляденье!
— Взгляни на нас хоть разок, красавица!
— Эй, ты, не толкайся! Ха-ха-ха!
Возгласы не смолкали, пока певицы не скрылись за дверью.
Госпожа Шахла вошла в дом и очутилась в большом зале, полном женщин в роскошных туалетах, усыпанных драгоценностями.
Как только певица появилась на пороге, к ней подошли устроительницы торжества и мать новобрачной. Они встретили Шахлу подобающими знаменитой певице почестями и провели ее к широкому помосту, покрытому шелковыми подушками и мягкими тюфячками; подушки образовали круг, в центре которого возвышалось кресло, предназначенное госпоже Шахле.
Мухсин привлек к себе взоры всех собравшихся, и мать невесты спросила Лабибу:
— Это твой сын, да будет над ним имя Аллаха?
Но мальчик не дал Шахле ответить и быстро произнес тоненьким голоском, указывая на кастаньеты, которые держал в руках:
— Нет! Я из ансамбля!
Услышав, как важно и гордо он произнес эти слова, все весело засмеялись. Мать невесты хотела поцеловать Мухсина, но он спрятался за спины певиц. Заняв свои места на подушках, девушки стали настраивать инструменты, болтая между собой.
Слепая Сельма расспрашивала, правда ли, что хозяева дома так богаты, как о них говорят, и верно ли, что у них каждый день едят гусей и сдобные булки. Ее подруги критически осматривали все уголки комнаты. Их взоры притягивал воздвигнутый посреди зала балдахин, обшитый белым шелком. Под ним стояло роскошно убранное ложе новобрачных. Освещенный светильником купол балдахина тоже был подбит белым шелком и походил на небесный свод. С купола свешивалось множество гирлянд жасмина, померанца и белых роз.
Жених с невестой еще не прибыли, так что певицам пришлось пока ограничиться критикой гостей. Торжественное начало указывало на то, что свадьба действительно будет пышной. Лютнистка Нагия воскликнула:
