— Ну, где деньги?
Заннуба не ответила и не шевельнулась. Селим указал на лежавшую на столе гинею.
— Полюбуйся! Вот все, что осталось, — крикнул он.
Абда посмотрел на гинею, потом перевел взор на Заннубу и хрипло закричал:
— Не может быть! Сегодня только девятнадцатое! До конца месяца еще двенадцать дней! Разве хватит гинеи на двенадцать дней? Это невозможно!
Заннуба молчала, стараясь скрыть гнев и казаться спокойной. Наконец она холодно произнесла:
— Не веришь? Воля твоя. У меня ничего не осталось, кроме этой гинеи. Если ты думаешь, что я вру, пойди обыщи мою комнату.
Жестом подозвав Абду, Селим шепнул ему на ухо:
— Давай обыщем ее!
Мабрук, вытянув шею, старался подслушать. Поняв, что сказал Селим, он кашлянул и пробормотал:
— Клянусь Аллахом, си Селим только и умеет, что обыскивать. Лучше молитесь за пророка, — продолжал он уже громко, — не надо обысков! Избави нас Аллах от такого зла! От своей судьбы не уйдешь. Разве это, простите, не гинея? Хвала Аллаху! Это гинея! Такова уж наша доля, что же поделаешь? Есть небо, а есть и земля.
Абда посмотрел на него долгим, пристальным взглядом. Положив руку ему на плечо, он решительно и твердо сказал:
— Послушай, Мабрук! Аллах поможет нам обойтись без Заннубы! Оставь деньги у себя. Отныне ты будешь нашим правительством. Понял? С тобой по крайней мере можно не бояться мотовства и бессмысленных трат.
Слуга бросил на Заннубу вопросительный взгляд, словно испрашивая у нее разрешения, и смущенно пробормотал:
— Но ведь…
Абда нахмурил брови.
— В чем дело? Ты думаешь, денег мало? Ты хочешь сказать, что невозможно прожить на гинею до конца месяца? Но из этого затруднения ты и должен вывести нас своей оборотливостью. В этом и проявится твое искусство». Ведь ты же будешь нашим правительством! Изворачивайся! До конца месяца остается двенадцать дней. Сделай милость, корми нас начиная с сегодняшнего дня! Корми нас, чем хочешь! Нам нужно, чтобы этой гинеи хватило до конца месяца и чтобы не пришлось больше мучиться с Заннубой.
Заннуба гневно, презрительно рассмеялась и, повернувшись к братьям спиной, процедила сквозь зубы:
— Да облегчит вам это Аллах! Какое счастье! Теперь я хоть отдохну! Слава Аллаху! Этого хотели вы, а не я.
Она быстро ушла в свою комнату и, громко хлопнув дверью, заперлась. Абда взглянул на закрытую дверь и гневно сказал:
— Пусть с ней случится тысяча несчастий!
Обернувшись к Селиму и Мабруку, он спросил:
— Значит, договорились?
— Конечно, договорились! — радостно воскликнул Селим и хлопнул Мабрука по плечу. — Наши животы уповают на Аллаха и тебя, Мабрук-эфенди.
