Механический ученик | страница 3
Букварь
Славенскими, греческими, римскими письмены учиться хотящим, и любомудрие, в пользу душеспасительную, обрести тщащимся.
А проще говоря,
Букварь
Славянского, греческого и римского языков для всех, кто хочет выучиться читать и писать.
И назывался букварь сложно, и учиться по нему — сущее наказание. Из всего класса только Ваня Ползунов ухитрялся запоминать наизусть целые страницы.
Ребята диву давались: как это у него получается? Поглядит на страницу, подержит букварь перед глазами и может повторить слово в слово. Да если бы только букварь! Самые трудные задачки по арифметике он решал легко, как орехи щёлкал.
«Летит гусь, за ним — полгуся, за ним четверть гуся, за ним ещё четверть гуся. Сколько летит гусей?»
Ребята ломают голову, соображают, как это четвертушки гусей взлететь умудрились, а Ползунов тут как тут:
— Два гуся летят!
Сенька с завистью глядел на него. Он часами мог глазеть на учителя, но хоть тресни: не понимал и половины сказанного.
Многое умел Сенька: на руках ходил, с моста вниз головой сигал, а вот с науками у него не ладилось. Потому-то его отец, полицмейстер Черемисинов, велел ему сидеть рядом с Иваном, ума набираться.
— Сегодня мы поговорим о прилежности и благочинии, — начал урок седенький учитель с розовым, в тонких прожилках, лицом. — Поглядите в букварь.
Все посмотрели на картинку, где была нарисована классная комната. Посреди неё — длинный стол. За столом ученики и учителя. Два ученика отвечают урок: один стоит на коленях, другой согнулся в три погибели.
Учитель откашлялся и торжественно прочёл такие стихи:
Теперь повторяйте за мной, — произнёс он. — Хвалите бога человеку всяку…
Все хором повторяли стихи. Ползунов рассеянно вторил классу.
Он всё вспоминал вчерашний вечер, когда ещё до Сеньки узнал, что Степана выследили и вот-вот поймают. Он проходил мимо горного управления. Полицмейстер, выходя на крыльцо, кричал кому-то: «Теперича мы его словим!» — и махал при этих словах кулаками.
И Ваня сразу сообразил, к кому относятся эти слова! Он вспомнил рассказ Семёна про то, как его отец, шинкуя капусту, отрубал кочерыжки и приговаривал: «Не хочешь сознаться? Тогда я тебе, треклятой, как Стёпке Клинку, буду голову рубить!»
Ваня постоял минуту возле управления и побежал в лес.
Стёпка Клинок сидел на пне возле сторожки. Он увидал Ваню и приложил палец к губам — тише, мол, иди. В шаге от него стоял оленёнок и жевал ветку. Оленёнок поднял голову, поглядел на Ваню и метнулся к лесу. Степан рассмеялся.
