Минут через десять побитый, обдавленный, мокрый Алим Петрович громко засопел и открыл мутные яхонтовые глаза. Доктор Кротков тут же взял чайную ложечку и стал вливать в еще вялый рот больного черный кофе.
Некоторое время Алим Петрович покорно глотал. Но вдруг его глаза блеснули мыслью, и он сплюнул кофе доктору на колено. В ответ доктор ласково улыбнулся. Алим Петрович медленно повернул голову сначала влево, потом вправо. Он оглядел присутствующих.
– Где Анжелика? – спросил он слабым, но ясным голосом.
Все, включая приговоренных к стульям Илью и Тамару Сергеевну, дружно пожали плечами.
– Где Анжелика? – спросил Алим Петрович немного громче.
– Мы стояли у дверей, – начал сипло рапортовать помертвевший Леха. – Никто отсюда не выходил. Муха не пролетела! Пришла только Тома убирать и нашла вас…
– Где Анжелика? – в третий раз спросил Алим Петрович.
Всем стало страшно.
– Никто отсюда не выходил, – захныкал Леха. – Никто! Мы бы заметили!
Более сообразительный Тазит подошел к окнам и принялся методично дергать их ручки. Одно окно, среднее, сразу подалось – и красного дерева рама, и наружная решетка. В кабинете запахло холодной свежестью, яснее зашумел проспект Энтузиастов.
– Она в окно ушла, – пояснил Тазит очевидное. – На улицу вылезла. Пойду узнаю, где ее машина.
Разумеется, жгуче-красной «мазды» на стоянке у «Фурора» не было. Изора бежала из-за всех запоров и решеток! Илья даже знал куда, вернее, к кому.
– Я ее найду, – вызвался Леха. – Весь город перерою, а найду!
Алим Петрович медленно и весомо сказал:
– Не надо. Она придет! Ночью придет. Утром придет. Ей жить надо, ей кушать надо, ей шубу надо. Придет! Помолчи, Леха.
Если Алим Петрович и был сейчас несчастен, то не показывал этого. Пускай его лицо совсем потускнело, пускай ввалились яхонтовые глаза, но темные его губы уже не висели безвольно – они улыбались. Чему?
– Мы сразу начали работу по выяснению, – снова забубнил Леха. – Вот Тому задержали, Илюшку. Они подозреваются в соучастии.
Бывший мент, он знал много всяких протокольных словечек и всегда сыпал ими, когда нечего было сказать. Тамара Сергеевна только тихо охнула.
Алим Петрович брезгливо махнул рукой:
– Ерунда все это! Тома, Илюшка – при чем они тут? Анжелика мне чай отравила. Возьми мою чашку, Костя, экспертизу сделай – что за дрянь? Горький был чай – язык немел. Она сказала, это каркаде. А разве я не знаю, какое бывает каркаде? Есть разве что-то, чего я не пробовал? Глупая, глупая… Поехали домой!
