Джон почувствовал, как слюна наполняет рот, словно лимонная долька оттаяла там от сахарной пудры.
И над всем этим безумием тускло сиял зимний день, зябко касаясь кожи, хотя все пять чувств твердили – в зале душно и даже жарко после полета.
Трей не замечала, что творится со спутником и именно здесь, среди истекающей соком зелени и сочащихся яростью стен, остановила гонку по зданию, деловито раздвигая пятипалые листья и что-то щебеча.
– Что? – стряхнул наваждение Спарки. – Ты что-то сказала?
Трей не успела ответить, лишь возмущенно замолчала на полуслове.
Один из тупиков раскрылся. Черный шлифованный гранитный камень наискосок прорезала трещина. По залу пробежал, отдаваясь каменным эхом, несущийся с горы валун. Щель расширилась, выпустив желтый раструб света.
Спарк сощурился. Но тело уже узнавало старого друга, с которым, как ни крути, Спарк расстался вчера. А Заклин не виделся с лейтенантом ушедшую назад вечность.
– Заклин! Дружище! – беспомощно ощупывал товарища Джон.
Верзила-негр смущенно выпячивал ребячьи губы и, как кот, жмурился от счастья.
Зал-призрак завздыхал, пульсируя опадающими куполами на полу.
Спарк похлопал Заклина по плечу и в ответ получил чувствительный толчок, как в былые времена.
Старина Заклин сдал, и сильно. Спарк с удивлением всматривался в знакомые черты штурмана: черный эбонит лица время изрезало морщинами, голова поседела, только глаза светились прежней непримиримостью.
– Как ты? Как жена? Что, твои родственнички по-прежнему живут на твои выплаты? – заторопил Джон размыть ледяную корку молчания.
– Их нет, Джон! – Заклин потер запястье. – Многого больше нет, лейтенант!
Спаркслину показалось или в самом деле Заклин его жалел!
К ним направлялись трое. Заклин выпрямился. Джон непроизвольно повторил его движение.
– Начальство, – успел шепнуть Заклин уголком губ и добавил, – не задавай шефу вопросов.
Невысокий человечек с суетливо подергивающимися ручками и ножками представился:
– Шеф полицейского управления Альберт Хоппер, офицер!
– Лейтенант Спарки, – Джон неприязненно воззрился на этот ходячий рекламный плакат.
«Сколько бы ему могло быть лет?» – прикинул Спаркслин.
Шеф был розовощек, почти лыс, с редкими ворсинками вокруг лысины. Водянистые глаза на унылом лице, длинный нос и квадратные зубы красы ему не добавляли.
– Сникс! – представил Хоппер отставшего офицера.
Третий из братии осторожно пробирался, стараясь не задеть траву и лианы на полу.
– А там рыскает малютка Пинни! – широким жестом Хоппер развел руки, словно извиняясь за подчиненного.
