И когда он заглянул в подвал и увидел клетку, то снова почувствовал этот сокрушительный удар.
«О господи…»
Будучи работником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, он регулярно наблюдал, как люди с помутившимся разумом и больной душой уничтожают себя и окружающих. Печальная закономерность этого процесса была непреложна. Он видел, как семейные гнездышки превращались в скотобойни. Видел спасенных жертв, чьи жизни на самом деле заканчивались, хотя они и выживали. Видел жуткие места преступлений, казавшиеся анонсом ада.
Но с этим мало что могло сравниться.
Ладно уж привычные кровь и расчлененка. Страх и ужас, материализованные чьей-то злой волей. Жестокая и бессмысленная гибель. Но здесь, вопреки ожиданиям Бреннана, не было ни страсти, ни ярости. Нет.
Это была другая разновидность кошмара — просчитанная, хладнокровная. Этот кошмар был тщательно продуман и воплощен недрогнувшей рукой.
Хуже не бывает.
Фил стоял как статуя, упершись взглядом в притоптанную землю, и за мурашки на его коже нес ответственность не только подвальный холод.
По стенам кое-как развесили дуговые лампы, свет которых рассеял полумрак и превратил съемочную площадку дешевого триллера в прозекторскую. Свет этот обнажил все, что прятала тьма, и в помещении, как это ни парадоксально, стало еще страшнее.
Бригада криминалистов в синих костюмах уже трудилась в лучах этого мертвенного света. Они силились сплести тончайшие сюжетные нити из образцов тканей и восстановить общую картину по мельчайшим мазкам.
Фил, одетый в похожую форму, стоял в стороне и наблюдал. Впитывал информацию. Обрабатывал ее.
Он понимал, что обязан найти виновного.
Пол подвала покрывали лепестки. Свет ламп выхватывал весь спектр: голубые, красные, белые, желтые. Но все уже коричневатые, сморщенные, умирающие. Все были сорваны с разных цветков. У стен, словно памятники у обочины, на равном расстоянии друг от друга лежали увядшие букеты. Смрад, особенно сильный в замкнутом помещении, был практически непереносим.
А сверху, над букетами, на стенах были криво намалеваны символы — явно оккультные. Фил поначалу решил, что это какие-то сатанинские пентаграммы, но, вглядевшись, понял, что это не так.
Дьяволопоклонники, как подсказывал ему опыт, рисовали совершенно иные вещи. Эти же… Он не мог с точностью сказать, что они означают, но смотреть на них было неприятно. Он как будто видел их когда-то, но забыл. По телу пробежала дрожь.
В центре подвала стояло нечто вроде верстака: деревянная поверхность, откидные металлические ножки. Старый, видавший виды, но все-таки ухоженный верстак. Фил наклонился, чтобы рассмотреть его получше.
