В руках центральной администрации оказывались все доходы, и она распоряжалась ими. То, что не откладывалось на хранение, администрация распределяла в соответствии с порядком, который диктовался дворцу политическими соображениями, а храму - обычаями. Как храмовая, так и дворцовая администрация выделяли известную часть продуктов питания, а также одежду и другие вещи мелкому административному персоналу, который направлял, управлял и контролировал работы, поставки и платежи. Причиной того, что эти системы отличались только в определенных конкретных аспектах, было то, что и храм и дворец оставались хозяйствами: храм - бога, а дворец - царя. Считалось, что божество живет в своем храме: его нужно кормить, одевать и о ном нужно заботиться точно так же, как и о царе, который находится во дворце. Царь так же, как и божество, был окружен своим штатом. Это соответственно были придворные или жрецы (последний термин не совсем удачен). Все они считали себя рабами своего повелителя. Всю черную работу выполняли рабы или, в значительно большей степени, зависимое население (сервы). Они вынуждены были тратить либо все, либо часть своего времени на работу в пользу центральной власти [27] . Число прислужников, официальных лиц, зависимых людей и рабов значительно менялось от значения и статуса хозяйства, к которому они принадлежали. Их ряды пополнялись военнопленными, а в периоды голода и свободными гражданами, которые добровольно вместе с детьми становились зависимыми. На сооружение величественных и роскошных храмов и дворцов необходимы были не только материалы, которые привозились издалека, но и требовались художники, ремесленники и все, чьи таланты были так нужны при строительстве и украшении этих сооружений.
Содержание такого большого числа зависимых людей, особенно в храмах раннего (до Саргона) периода, таких, как храмы в Лагаше, - факт, который должен заинтересовать историка. Из того, что мы знаем по истории этого региона, нет оснований думать, что это было покоренное население. Возможно, здесь мы имеем дело с явлением, носящим более локальный характер, чем мы до сих пор считали, и, видимо, возникшим в результате присущей лишь этому региону социальной идеологической ситуации, когда некоторые группы населения работали в хозяйствах того или иного божества. Какая юридическая или религиозная фикция или какое экономическое или социальное давление обусловило эту ситуацию, мы, вероятно, никогда не узнаем.
