— Где он! — в дверном проёме нарисовался высокий плечистый негр с зажженным факелом и тонкими кривыми губами и зажжённым факелом — Снт. Ответ пришёл снаружи криками и звоном скрещивающихся мечей.
— Беременные рехи! — взревел Снт, закипая. — Одного засранца не можете положить. Профессионалы!
— Господин офицер Снт! Он не уйдёт! — крик снаружи перешёл в хрип. В стенной пролом ввалился держась за грудь солдат. Он похрипел что-то нечленораздельное, зашатался и рухнул. Затих.
— Тфу ты, — плюнул Снт. Снаружи кузни пордолжала звенеть сталь и раздавались короткие команды младших офицеров. Снт бросил взгляд на побагровевшего и сопящего бугая — сына кузнеца, помогающего Саеру; потом посмотрел на обоих солдат, растерянно вертящих обрубки мечей, зло сплюнул, и бросился вон.
— Гоор! — сотряс крик Снта. — Я иду к тебе — сын реха!
— Давай Снт, — озвался Егор, продолжая отбиваться. — Я жду тебя, негроидный дебилоид с головой, заточенной под семь б.
Кузнец слабо усмехнулся в темноте, хотя и не мог знать смысла слов землянина.
А за месяц Егор действительно кой-чему научился у Сола. Пока охотники узнавали от Ииши прошлое собственной цивилизации, Егор впитывал чужое знания и впервые в жизни не торопился с принятием решения, не торопился, потому что преодолел в жизни черту, которая отделяет зрелого мужчину от романтиков и искателей приключений. Ту черту, за которой каждый поступок несёт на себе печать ответственности решения и возможных последствий принятия. И хотя говорят, что не ошибается тот, кто ничего не делает, и что должно учиться на чужих ошибках, но на поверку оказывается чепухой и сентенциями филантропов и толерантов-либералов.
Когда созрел плод долгих сомнений и размышлений и, было принято окончательное решение с мелкими оговорками на самодеятельность, ибо всё не предусмотришь, а "авось" как ни странно — необходим. И этот русский "авось" на поверку вовсе не сводный брат надежды, а доверительное отношение к своей интуиции.
Слуги богов, через неделю после первого посещения и безуспешного штурма перекрёстка отправились восвояси ни с чем, оставив у выхода из тоннеля связных — сторожевой патруль. Скоро они привезут технику, расчистят вход, и возьмут на измор, но это окажется потом, при попытке прорыва на территорию перекрёстка. Вот тогда хранитель перекрёстка Ииша запустит программу на самоуничтожение.
Отпущенные судьбой дни, Егор использовал по полной. Он спал по три часа в сутки, дабы н и ч е г о не упустить из получаемого знания. Пришлось основательно заняться основами медитации, что он к своему стыду плохо освоил на Земле и теперь этот посчёт давал о себе знать. Медитация, практически ненужная ему на Земле, приобрела приоритет необходимой обязательности — звеном в цепи последующих событий. Необходимым, потому как разгружала ум от перегрузок и давала возможность переключить сознание от чудовищных умственных нагрузок на более приятные и отвлекающие от усталости направления. За короткие часы медитаций, Егор почти закончил роман своей и Аннеты судьбы и, наверняка, на Земле, книгу созданная в подобном состоянии стала бы бестселлером, но увы — реальность диктовала своё и толкала совсем в иные закутки и повороты многоуровневого лабиринта жизни. Арта отошла на задний план, хотя как вернулась на миг, когда Атул тяжело вздохнул и посетовал, что пора бы и домой.
