У новых гостей решкинского дома встреча с Костей вызывала шок. Ученые мужчины и женщины тоже учёные, одетые согласно моде без различия пола и возраста в куртки, футболки, джинсы с бахромой, не говоря уж о стоптанных кроссовках, они, как в запертые ворота, упирались в его строгий костюм и безукоризненный галстук. «Клоун? – протянул один гость. – А-а-а-а». Должно быть он решил, что Костя не переоделся после представления. В споры Костя не вступал и со всеми вежливо соглашался: «Да? Возможно и так. Ах наоборот? Тоже возможно». Аристократы духа – а как же? Уж они-то не исчезли вместе с древними рыцарями, как рукописные романы! – аристократы духа ему снисходительно завидовали: «Как хороша, должно быть и спокойна его жизнь без постоянного напряжения интеллекта, вечных сомнений и мучительного разлада с самим собой!» Аристократы врали: каждый из них трепетно лелеял свой персональный разлад. Это был кастовый знак.
Костя, вежливо улыбнулся.
– Доказывать надо гениальность. Её отсутствие разумеется само собой.
– Ничего подобного! – Илья даже привстал на цыпочки. Именно это было ему нужно: примитивная бытовая логика против научной. Это здесь ново и, пожалуй, интересно. – Ничего подобного! «Само собой» не терминологично! Гениальность нужно логически определить и обозначить.
– Железная логика, – возразил Костя, – подобна презервативу на мозге. Можно получать удовольствие, но ребёнка не будет. То есть открытия. Где-то надо резину прорвать. Где? Когда? Гений угадывает. Умный ограничивается доступным а дурак бесконечно путешествует, заблудившись в дебрях своего развитого интеллекта.
– Но у дурака не может быть развитого интеллекта! – возразил Илья.
– Что вы! – вздохнул Костя. – В эпоху тотального прогресса интеллектуальный осёл явление вполне обыкновенное. Обратите внимание: с искусственным интеллектом давно работают, а насчёт ума надежда пока на Бога.
Илья вдруг замолчал, зато как вдохновились окружающие! Сразу возникли силлогизмы с перспективой анализа самих понятий «интеллект», «гениальность», и других как имеющих к разговору непосредственное отношение, так и бесконечно далёких от него. Про Костю тут же забыли. Зато Илья постелено оживился и ринулся в бой, привычно поражая учеников и адептов утончённой логикой доводов.
То есть, я хотел сказать – утОнченной. Не ударное «ё» с двумя точками, а «е», с ударением на первом «о» – утОнченность, так и только так произносилось это слою в доме Решкиных. УтОнчен, утОнченный. Глеб Алексеевич Решкин был не только толстовец а ещё и пурист, убеждённый и последовательный. Тут даже Вероника была бессильна: всегда и во всём уступавший жене, свой пуризм Решкин охранял и оборонял, будто именно этим доказывая, что он тоже может быть бойцом и мужчиной. Пуризм же, напомню, это правильная, можно сказать стерильная речь, как в её грамматических формах, так и в произношении. Называемом, в данном случае, «по науке» – орфоэпия. Настоящий пурист говорит на языке чуть старомодном что, по его мнению, выглядит особенно элегантно. Произнесение слова «утончённый» через ударное «ё», Решкин считал безнадежно вульгарным находя, что безударная форма несравнимо ближе духу языка. И с удовольствием повторял английскую пословицу об аристократе в дорогом, но старомодном пальто. Однажды, посмотрев рукопись коллеги, ни словом не обмолвился о содержании, только буркнул:
