Меня ошеломила сия дуэль, скорее похожая на сон или романтический вымысел. Я поехал завтракать к мадам д'Юрфэ, которая страшно сокрушалась, так как наступил уже день полнолуния, когда я должен был в четыре часа три минуты произвести мистическое действо, а божественная Ласкарис, предназначенная служить вместилищем избранника, билась у себя на постели, изображая конвульсии, кои непреодолимо препятствовали акту оплодотворения.
Выслушав рассказ безутешной мадам д'Юрфэ, я постарался придать себе как можно более опечаленный вид. Однако же притворство моей танцовщицы было весьма кстати, ибо она уже не вызывала во мне никакого вожделения. Я изо всех сил старался утешить мадам д'Юрфэ и, посоветовавшись с оракулом, выяснил, что юная Ласкарис испорчена черным гением, и мне необходимо заняться поисками избранницы, чистота коей находилась бы под покровительством высших гениев. Видя, что сия помешанная вполне счастлива обещаниями оракула, я оставил её и пошёл к Кортичелли, которую нашёл в постели. Рядом с ней восседала донна Лаура.
— Так, значит, у тебя колики, моя милая? — спросил я.
— Нет, а совершенно здорова, но не встану с постели, пока ты не отдашь мою шкатулку.
— Ты стала плохо вести себя, бедняжечка, и всё потому, что слушаешь свою мать. А шкатулку ты вряд ли получишь, если не захочешь исправиться.
— Тогда я расскажу всю правду.
— Тебе никто не поверит, и ты отправишься обратно в Болонью без единого подарка от мадам.
— Сейчас же отдавай шкатулку, иначе я скажусь беременной; как оно и есть на самом деле. Я всё открою этой сумасшедшей старухе.
Немало подивившись, я смотрел на нее, не говори ни слова, но про себя перебирал все способы избавления от сей мошенницы. Синьора Лаура с невозмутимостью подтвердила, что дочь её и в самом деле беременна, однако же не по моей вине.
— А по чьей же?
— Это плод графа де Н., который был её любовником в Праге.
Я счёл сие совершенно невероятным, ибо она не выказывала никаких к тому признаков. Но, впрочем, мало ли что случается. Вынужденный принять какое-то решение, дабы защититься от этих разбойниц, я удалился, ничего не сказав, и заперся с мадам д'Юрфэ, чтобы испросить у оракула совета касательно будущего.
После множества вопросов, более невразумительных, чем те, кои вопрошала пифия на дельфийском треножнике и толкование которых я всецело оставлял моей бедной помешанной, она сама заключила, а я остерёгся противоречить ей, что юная Ласкарис повредилась в рассудке. Мне удалось убедить её на кабалистической пирамиде, что принцесса испорчена чёрным гением, врагом ордена Розы и Креста, и к тому же должна быть беременна от гнома. Затем она составила другую пирамиду, чтобы узнать для наивернейшего достижения нашей цели лучшие способы и, благодаря моим попечениям, ей был дан совет написать письмо Луне.
